Пруденций, который ожидал появления на море этой лодки, прежде всех ее
и заметил, и он тотчас же снял с дерева рог, висевший на скрученном лыке, и
надул его так, что рог зараз издал, кроме общего призывного звука, еще
особый сигнал, который мог иметь условное значение для друзей трубача или
его семейных.
Собравшиеся люди не упустили заметить этот сигнал, и один молвил
другому:
— Пруденций, наверно, хочет сказать что-то необыкновенное.
— Почему ты так думаешь?
— Он кому-то дает сигнал на священном рожке.
— Это он зовет сюда свою мать.
— О да! Вон она и выходит — вдова Ефросина.
— Значит, они еще не видались?
— Так надо думать.
— Любопытно! Пруденций, конечно, желает, чтобы мать его была здесь при
том, для чего он сзывает селенье; но что это такое он хочет сказать?
— Услышим.
— Уж конечно услышим. Вон к берегу тянется лодка… Эге! Да это
знакомая лодка Алкея. Ее, еще года нет, снаряжал и опять недавно раскрасил
Гифас, а теперь… смотри, что такое?.. Лодку ведут на веслах две женщины…
Ах, ведь это Мелита с своею рабыней, сидонянкой[4] Маремой… Ну, у этой руки
из бронзы, но все-таки женщинам не пристать сюда близко… Здесь вязкая тина
и внизу в разных местах, не на одной глубине, острые камни… Ага! вот
хорошо догадался Пруденций: он сбежал к морю и вошел в воду… Ну, немножко
измокнет, а зато он взял лодку за канат и подведет ее к берегу… Ишь, как
он весь изогнулся под лямкой!
— И зато какой чудный стан!..
— Да, уж Пруденций, известно, совершенный красавец. Говори что кто
хочет, а им ведь недаром гордится наше селение, и я думаю, если бы боги не
имели зависти к красоте смертных, то нельзя было бы ни понять и ничем
объяснить, как они могли допустить соединение Мелиты с раскосым Алкеем,
после чего Мелита остается бесплодной, тогда как ее следовало бы соединить с
Пруденцием…
— Ага! это правда.
— Да, уж тогда было бы можно ручаться, что Мелита не тосковала бы и не
осталась бы бесплодной, а взору человеческому был бы дан для услады самый
красивый ребенок.
— Да, я думаю тоже, что если бы Мелита была помоложе и была бы
свободна, — она не сочла бы для себя за большое обременение ласки Пруденция,
и тогда-то, пожалуй, ты прав, что второй Купидон мог бы родиться где-нибудь
в нашем незнатном селении; но ведь Мелита постарше Пруденция, и муж ее,
косоглазый Алкей, долговечен: все его предки всегда достигали маститого
века. Но в это мгновенье у лодки, подвинутой к берегу, раздался голос
Пруденция:
