При первых же словах Маремы сердце Мелиты переполнилось предчувствием
жесточайшего несчастия, и она ей сказала:
— Умоляю тебя, говори и мне скорей, что случилось, и не бойся моего
гнева — моя вера не дает места гневу.
— О да, — отвечала Марема, — теперь тебе наступил час показать твоей
бедной и темной рабе, сколько света и силы может дать человеку твоя вера!
— Я постараюсь, чтобы ты не получила о ней через меня дурного понятия;
говори, что должна я узнать!
— Твой муж… вон, видишь, там, у скалы… это лодка его… моего
господина Алкея, и… в ней на дне, около мачты, на вершине которой поднят
черный колпак, лежит, покрытое парусом… бездыханное тело.
— Пруденция! — воскликнула громко Мелита и сейчас же заломила над
головою руки и стала повторять сквозь рыдания: — Бедное дитя! Неужели Алкей
убил его в ревности! О, злополучный невинный Пруденций!
Но Марема, дав несколько времени проплакать Мелите и как бы освоиться с
горем, взяла ее тихо за руки и, переводя их к своему сердцу, сказала:
— Нет, Мелита! Ты напрасно плачешь о юноше, ты должна оборотить к себе
горе другой стороною: погиб не Пруденций, а тот, чья смерть тебя оставляет
вдовою.
Мелита вдруг воздержала свои слезы и остановила сухой, огненный взгляд
на Мареме:
— Умер муж мой, Алкей?!
— Да, госпожа.
— И там, внизу, у скалы его тело?
— Да, оно в лодке… тело Алкея… Я его видела и прокляла рок,
судивший мне возвестить тебе это несчастие.
— Оставь говорить о проклятиях и веди меня скорей к лодке!
Марема положила себе на плечо руку Мелиты, и обе женщины пошли спешной
походкою к морю и скоро стали у лодки, на которой не было никакого груза, а
только у основания мачты лежал небрежно брошенный парус.
— Вот это здесь, — тихо сказала Марема и затем с участием спросила: —
Если ты можешь видеть и прикажешь открыть…
Но Мелита, вместо ответа, сама нагнулась и едва приподняла угол серого
полотна с синей каймою, как увидала мертвое лицо Алкея с выдавшимися косыми
глазами и тремя страшными колотыми ранами в черепе… Раны были посреди
темени, все три кругловатые, каждая величиною с вишню, и все рядом одна от
другой на расстоянии пальца… Их не нужно было ощупывать, чтобы сказать,
что все они равномерно глубоки и все три смертельны.
Мелита склонилась к голове мужа и долго смотрела в его глаза, а потом,
когда подняла лицо свое, увидала, что прямо перед нею, по другую сторону
паруса, стоял в печальном платье и с печальным лицом невинный Пруденций.
