И тут же поднялся страшный шум. Тигры метнулись со своих лож, и олени шарахнулись, опрокидывая шахматы. Бык ринулся в стаю обезьян. Заметались гуси и закричали птицы. Гиены зашлись истерическим визгом. Все заголосили на разные лады. Отовсюду доносился рев, рычание, лай, писк и шипение.
Джайреш замер.
— Это же звери! — вскричал он. — Это же птицы! — И огромный удав подполз к его ногам. — И змеи! — И Джайреш выхватил нож.
И тут все исчезло, как дым, как утренний туман. Все растворилось, и он оказался один в тени старых деревьев на высоком утесе в лучах заходящего солнца. Сон кончился, и спящий пробудился. Хотя, в отличие от обычного сна, из которого возвращаешься лишь с собственной душой, в руках он по-прежнему сжимал коготь, шерсть и клык.
Блудный сын Джайреш возвращался домой, на запад, пересекая дороги и холмы, мимо голых пастбищ и пустых террас, вдыхая сверкающий весенний воздух.
Он не спешил, то и дело сходил с дороги и блуждал по полям и лесам, где временами встречал с себе подобных. Джайреш приветствовал их с невероятным интересом и заботой, словно они представляли чуждый, но крайне симпатичный ему род.
Таким образом, он то и дело сбивался с пути, но и это его не тревожило. Ибо по вечерам, когда солнце касалось окоема, он снова находил дорогу на запад.
К концу седьмого дня затянувшегося путешествия Джайреш, бродя в терпком вине сумерек, вышел к роще, за которой виднелось кладбище.
На фоне испепеляюще багрового заката виднелись темные деревья и надгробия, с них то и дело поднимались в небо крылатые сгустки тьмы.
Джайреш тут же нащупал дар ягуара на поясе. Со странными предчувствиями он двинулся между закрытыми и безмолвными домами усопших.
Наконец он увидел перед собой огромное надгробие, вырезанное из камня такой белизны, что оно блестело, словно смоченное водой. Сверху на нем сидела иссиня-черная ворона, она повернула голову и приветливо изрекла:
— Приветствую тебя, сын мой. Это здесь.
Джайреш взглянул на ворону и ответил:
— Я бы предпочел пройти мимо.
— Судьбой предписано тебе иное.
— Да и как я попаду туда? Не с помощью же этого ключа из меха?
— Дверь уже отперта.
— Так, значит, кто-то побывал тут до меня?
Но ворона вместо ответа взлетела и исчезла вдали. И в то же мгновение солнце село, и на остывающее небо высыпали звезды. Белое надгробие потемнело, словно всосав собственную тень.
«Ну что ж, — подумал юноша, — раз такова моя судьба, я должен избыть ее».
И он толкнул железную дверцу, которая тут же подалась под рукой.
