– Как пропал?! – ахнула тетя Нюра.
– Да уж пропал. Три дня нету. Как ты ушла с этим мальцом, так и Васька на работу не вышел. Обыскались, Макарыч в розыск заявил. Говорит, горох воровал твой Васька вот с этим пацаном, да еще за три дня прогула по трудовому законодательству знаешь што… – Милиционер скрестил пальцы в решетку. – Я думал, тут он, но нету.
– Ой! – охнула тетя Нюра. – Значит, убег! – Она сорвала с шеи платок, заплакала и опустилась на землю. – Убег! Убег! – повторяла она. – Это я виноватая… – Она вскинула к милиционеру зареванное лицо. – А найдут, Игнат, – посадить могут?
– Могут, – ответил Игнат, будто извиняясь. – По нонешним строгостям – могут. Да еще горох чертов!
Тетя Нюра словно только услышала про это.
– Какой еще горох? – крикнула она и вскочила. – Какой горох?
Милиционер стоял, опустив голову, и ковырял култышкой мягкую землю.
– Николка! – крикнула тетя Нюра. – Какой горох?
К нам стали подходить колхозницы. Они останавливались поодаль и слушали.
Я вздохнул поглубже. Вот какой этот главбух проклятый, оказывается. Не поленился, значит, слазить в огород к Ваське, пока дома никого нет, посмотрел, растет ли горох.
– Это я, – произнес я дрогнувшим голосом, – арестуйте меня!
Милиционер удивленно оглядел меня по частям: сперва штаны, потом живот, потом голову с кепкой блинчиком.
– Арестуйте! – повторил я. – Васька тут ни при чем. Это я горох рвал.
– А много? – осторожно спросил милиционер.
– Два кармана! – ответил я. – А Васька меня отговаривал! А я его не послушался!
Милиционер плюнул.
– Чертов Макарыч! – сказал он. – Я думал, два мешка.
– И что к пареньку пристали! – проговорила старуха с веселыми глазами. Коленки она уже снова обмотала мешковиной и походила на пугало – руки бы ей только раскинуть да встать неподвижно. – Он вить работает вон как! Снопы возит! Жал намедни! Дак чо, ему гороху карман набрать нельзя?
Тетки, окружившие нас, загудели, закивали головами, но одна вздохнула:
– Охо-хо, с этим Макарычем лучше не путаться, под какой хошь закон подведет.
– Ребенка-то? – удивилась Маруськина бабка. – Да чо мы, безголосые али как? – В руке она держала поварешку и трясла ею, будто хотела врезать Макарычу по лысому лбу этой штуковиной.
Подошел бригадир, сытый и веселый. Ничего он не слышал, про что тут толковали.
– А ну, граждане бабы, поехали дальше, пока вёдро. Не дай бог, дождь зарядит.
Тетки стали расходиться.
Кто-то тронул меня за кепку. Я поднял голову. Милиционер уже сидел на лошади.
