Он потащился по проходу между стойлами в сушильню, и, когда проходил мимо Авелаэра, жеребец угрожающе прижал уши. Но конюх просто обошел его и побрел дальше.
Руфа Наба бил озноб, его зубы стучали, одышка усиливалась.
— Семена! — крикнул он, отчаянно пытаясь очистить лицо тыльной стороной руки. — Я весь в семенах!
Щека его под рукой Сины горела, сама жизнь его трепетала, как опаленный пламенем мотылек. Брэндон так дышал перед смертью.
Какая-то часть Сины злилась на Фаллона и остальных за то, что они не приходят. Но руки Сины, когда она обмывала лицо Руфа, тряслись, и другая ее часть радовалась, что ни Ньял, ни конюх ее не видят. Она силилась вспомнить, что говорил Фаллом о травах. «Не растения исцеляют, — сказал он ей однажды, — иначе мне пришлось бы заворачиваться с головы до ног в полынь всякий раз, как я порежу себе палец. Исцеляют мысли. Исцеляет тело. Если волшебница хочет исцелить, травы будут лекарством. Если волшебница не хочет исцелить, травы — яд».
— Эта волшебница Хочет исцелить! — крикнула Сина. Тихо застонав, Руф сбросил с себя одеяла. — Эта волшебница хочет исцелить. Я вылечу тебя, Руф Наб, — повторила девушка вполголоса, укрывая гнома и прогоняя свои мрачные мысли. — Я уже лечу тебя.
Когда конюх вернулся с котелком воды, от которого шел пар, Руф Наб все еще что-то бормотал в бреду, но руки Сины уже уверенно работали.
— Чушь, она прекрасно сама управится! — сказал Фаллон Тиму. — Выпей, мой мальчик, сегодня праздник!
Тим успел дважды приложиться к бренди, когда в палатку вбежал Ньял, промокший под дождем и запыхавшийся.
— Она справится, вот увидишь, — успокоил юношу Фаллон, похлопал его по руке и подтолкнул к свободному стулу. — Мы соскучились по тебе. Поужинай-ка с нами.
Ньял пытался возражать, но тут пронзительно запела серебряная труба, и все в ожидании умолкли. Посередине шатра двое гномов, одетых в традиционные коричневые шерстяные костюмы, бронзовые латы и шлемы, начали победный танец гномов. Лица у танцоров были суровые, а темп танца постоянно возрастал. Пирующие увлеченно наблюдали, постукивая по столу ложками и этим помогая единственной флейте, сопровождавшей танец.
— Садись, Ньял, — пригласил Нед, откинувшись на спинку стула.
— Я должен вернуться к Сине.
— Боюсь, тебе придется послать слугу, — сочувственно сказал Нед. — Лорды созвали Совет. Много времени он не займет, скоро они нас позовут.
Тим уже громко смеялся в углу рядом с великанами, размахивая большой кружкой эльфийского бренди. Ньял дал ему знак подойти.
