Прежде чем Уэнди успела обидеться, она заметила, что его рот растянулся в улыбке.
* * *
Время тянулось необычайно медленно. Уэнди старалась не спрашивать Мака, сколько им еще осталось. Вместо этого она по дорожным знакам, указывавшим города, мимо которых они проезжали, следила за тем, как сокращалось расстояние до Чикаго. Единственным звуком было мерное, усыпляющее постукивание «дворников», неутомимо чистящих стекло. Прошло четыре часа — Мак надеялся быть к этому времени уже в городе, но им еще предстояло немало проехать.
В салоне было очень тепло — ради Рори, и через некоторое время Уэнди почувствовала, что засыпает. Это было опасно. Поэтому она решила заговорить и спросила, есть ли что-нибудь такое, что она должна узнать заранее, до приезда.
Он пожал плечами.
— Вы хотите знать, что вас ждет? Обычно у нас в доме толпы народу. Но в этом году будет не очень многолюдно. Только свои.
Неудивительно, если учесть, что прошло совсем немного времени после смерти Мариссы.
— Вы и ваши родители? — предположила Уэнди.
— И мои братья, Митч и Джон. И жена Джона, Тэсса. Я думаю, что все будет не так официально, как обычно.
Не большое утешение. Что именно он имел в виду, говоря «не так официально»? Но она не спросила. Что бы он ни ответил, это не изменит содержимое ее чемодана. Ей придется с умом использовать то, что у нее есть. Возможно, ее новый костюм вполне сгодится, если она заменит свою обычную блузку на кремовую кофточку. А положила ли она ее или оставила в той кипе на кровати?
— Вы ведь взяли багаж? — услышала она свой голос.
— Нет. Самолет еще не разгружали.
Уэнди в отчаянии закрыла глаза. У нее нет даже смены белья — после того, как она упаковала все принадлежности Рори, в сумке не осталось места. Ее брюки измялись в долгом полете, а в баре Рори срыгнула ей на свитер.
— Прекрасно, нечего сказать, — поморщилась она. — Не хватало еще, чтобы вы завезли меня черт знает куда.
Мак взглянул на нее, приподняв бровь.
— Что за мысль пришла вам в голову?
От смущения она зарделась. С чего она ляпнула такое? Хоть бы немного подумала…
— Сама не знаю, — сказала она. — Прирожденный оптимизм, полагаю. Всегда есть худший вариант, и если я могу найти его, мне легче убедить себя, что в конечном итоге все не так страшно.
Мак задумался.
— Понимаю.
Ну что ж, по крайней мере, они хоть в чем-то сходятся. Уэнди попыталась найти новую тему.
— Расскажите мне о Мариссе, — проговорила она наконец.
— Зачем? Вы же знали ее, а я не виделся с ней два года. Я только пересылал ей чеки раз в месяц после того, как отец ушел на покой.
