Уэнди не хотела разрешать. Ведь у любого, кто увидел бы Рори и сравнил цвет глаз девочки с ее собственными, карими, возникли бы серьезные сомнения в ее материнстве.
Он безжалостно нажимал:
— Скажем, в восемь часов у вас?
Она с трудом сглотнула.
— Девочка будет спать. — Может быть, если он не увидит глаз Рори… Но он не простак и не удовлетворится небрежным осмотром.
— Тогда вы ее разбудите, не так ли? — Брат Мариссы взял в руки портфель. — И, мисс Миллер, не пытайтесь исчезнуть.
Она вздернула подбородок.
— Мне бы и в голову не пришло такое. Мне нечего скрывать.
Уголок его рта дернулся, как если бы это его слегка позабавило.
— Тем самым вы не только признались бы в своей виновности, — мягко сказал он, — но и ничего не достигли бы. Однажды я вас уже выследил. Если понадобится, я сделаю это еще раз.
Уэнди, замерев, стояла возле стола и не двинулась с места, пока он не исчез из виду. Затем опустилась на стул.
Как он нашел ее? Она назвала свое имя в том телефонном разговоре, но, казалось, он и не расслышал его. Он не мог знать, откуда она звонит, хотя логично было начать поиски с Финикса. Ах, какое это имеет значение! Он ее нашел, и приходится с этим мириться.
Уэнди подумала, не отменить ли собеседование; она сейчас не в лучшей форме. Но ее финансовое положение отчаянно, и если действительно есть хоть какой-то шанс получить работу, она не может позволить себе упустить его.
В любом случае до восьми часов ей делать нечего. Если она сядет и будет ближайшие несколько часов гадать, что может подумать, сказать или сделать брат Мариссы, она доведет себя до безумия. Уж лучше провести это время с пользой.
Брат Мариссы. Черт возьми, почему ее подруга никогда не упоминала о нем? Если бы Уэнди знала, с кем ей придется иметь дело… Но, разумеется, Марисса не предвидела этой проблемы, она не собиралась умирать.
Уэнди все еще думала об этом пару часов спустя, когда ожидала собеседования. Вдруг менеджер по персоналу назвал ее имя, и она споткнулась по пути в его кабинет. Собеседование не заладилось, и к тому времени, как оно окончилось, единственным чувством, которое она испытывала, было глубокое облегчение. Наконец она может пойти и прижать Рори к своей груди.
Рори, однако, была вся в слезах и совсем не в настроении улыбаться.
— В чем дело, дорогая? — спросила Уэнди, прижимая к себе ребенка.
— Она весь день капризничает, — ответила Кэрри. — Мне кажется, у нее режется зубик.
— Так рано?
Кэрри пожала плечами.
