Но, разумеется, это было чистым полицейским преувеличением, потому что О'Брайен служил в полиции уже десять лет, четыре года из них – в восемьдесят седьмом участке, и за все это время он застрелил только семь человек. Хотя, если исходить из статистики, это все равно было чуточку многовато.
– Как дела, Мейер? – спросил он.
– О, очень хорошо, – сказал Мейер. – Очень хорошо, спасибо.
– Я тут думал.
– О чем?
– О Мисколо.
Мисколо был полицейским, охранявшим канцелярию, находившуюся тут же, дальше по коридору. По правде говоря, Мейер вообще никогда не думал о нем.
Он и вспоминал-то о Мисколо только тогда, когда встречал его.
– Так что случилось с Мисколо? – спросил он равнодушно.
– Его кофе, – сказал О'Брайен.
– Кофе?
– Он раньше делал замечательный кофе, – сказал О'Брайен с грустью.
– Помню, бывало, придешь, особенно поздно, после засады или чего-нибудь в этом роде, и тебя ждет чашечка кофе, приготовленная Мисколо, и веришь ли, Мейер, после нее человек чувствовал себя как король, настоящий король. У него были и крепость, и вкус, и аромат.
– Ты зря теряешь время в полиции, – сказал Мейер. – Кроме шуток, Боб. Тебе надо быть комментатором на телевидении. Ты мог бы делать такую рекламу кофе, что...
– Перестань, я говорю серьезно.
– Извини. Так что случилось с его кофе?
– Не знаю. Просто он стал не таким, как раньше. Ты знаешь, когда это началось?
– Когда?
– Когда Мисколо ранили. Помнишь ту психопатку, которая влетела сюда с начиненной тринитротолуолом бутылью и выстрелила в Мисколо? Помнишь тот случай?
– Помню, – сказал Мейер. Он очень хорошо это помнил. У него самого остались на теле шрамы в память о тех ударах, которые обрушила на него Вирджиния Додж в октябре прошлого года. – Да, я помню.
– Ну так вот, сразу же, как Мисколо вышел из больницы, с первого же дня, как он приступил к работе, кофе стал паршивым. Теперь скажи: как ты думаешь, Мейер, отчего так произошло?
– Н-да, даже не знаю, Боб.
– Меня эта загадка просто мучает. Человек получает пулю и вдруг перестает варить хороший кофе. Восьмое чудо света, да и только.
– Почему бы тебе не спросить об этом у самого Мисколо?
– Да ты что, как я могу это сделать, Мейер? Он так гордится своим кофе. Могу я его спросить, почему это ни с того ни с сего его кофе стал невкусным? Как я могу это сделать, Мейер?
– Да, наверное, никак.
– И я не могу выйти и купить себе кофе, потому что иначе он обидится. Что я теперь должен делать, Мейер?
– Ей-богу, Боб, не знаю. По-моему, у тебя комплекс. Почему бы тебе не попробовать сублимировать это?
