– Разумеется.
– Черт побери, ты прекрасно знаешь, что мне все равно – пуэрториканец этот парень или китаец.
– Разумеется.
Паркер обернулся:
– Ты только взгляни на этих щенков. Они думают, что Мирандо – сам бог.
– Он бог только для тех, кто не знает человека лучше, – сказал Карелла, посмотрев на ребят, которые присоединились к толпе, стоящей у машин. Их возраст колебался от начинающих ходить до подростков. Некоторые из них пытались забраться в машины, но патрульные отгоняли их дубинками. Казалось, парни сами еще не понимали, как им надо себя вести. Одни смеялись, другие смотрели на окна второго этажа. Некоторые, казалось, были готовы заплакать. Со стороны было интересно наблюдать за их лицами и поведением. Каждому казалось, что случилось что-то необыкновенное, из ряда вон выходящее и поэтому все были ужасно взволнованы. Но эти дети росли в разных условиях, и реакция на все происходящее была у них неодинаковой. Они видели кровь, и каждая клеточка их тела дрожала от ужаса при виде умирающего на тротуаре человека, но, чтобы прикрыть сковывающий их страх, они одобрительно смеялись. Страх и мужество, слезы и смех – как близнецы, были всегда неразлучны.
– Скоро ему наступит конец, это точно, – сказал Паркер. – Он заплатит кровью за все, что натворил в этом городе.
– Этот город многому научил нас, Энди, – наблюдая за ребятами, просто произнес Карелла.
– Несомненно, – согласился Паркер. – Их многому научила улица. Дети подрастают и впитывают все дурное.
Мирандо научился убивать людей еще до того, как начал ходить.
– Может быть, никто и не учил его ходить, – ответил Эрнандес.
– Я смотрю, ты все еще дуешься на меня, – удивился Паркер. – Когда я говорил, что он твой земляк, я имел в виду не то.
– Разумеется. Он просто подонок и должен умереть, чтобы смыть свою вину.
– Я понимаю твои чувства, – сказал Паркер. – Кровная связь между...
– Между нами нет никакой кровной связи.
– Ради бога, я не говорил о кровной связи в полном смысле этого слова. Я знаю, он тебе не родственник. Но вы оба – испанцы. Это делает вас в какой-то степени братьями, понимаешь, о чем я говорю?
– Какого дьявола? Что ты хочешь сказать, Паркер?
– Ну ладно, давай все забудем. Если будешь продолжать обижаться, нам нет с тобой никакого смысла разговаривать дальше. Ты самый ранимый человек, Фрэнк, которого я когда-либо знал. Вот это я и хотел сказать. Ты должен побороть в себе это, иначе ничего тебе не поможет, поверь мне. – Улыбнувшись, он положил руку на плечо Эрнандесу. – Я просто хочу сказать, что собираюсь прикончить твоего брата. Я всажу дюжину пуль в его проклятый череп и буду наблюдать, как он истекает кровью на тротуаре.
