— Тогда как же ты сдерживаешь себя?
Мне так часто приходилось разъяснять это старшим собратьям, что это превратилось уже почти в рутину.
— Я не использую кайф от алкоголя, — сказал я, — потому что весь нужный мне кайф я получаю от себя самого.
— Ты вообще не пьешь?
— Либо ты пьешь много, либо, как я, ты не пьешь вовсе. Ликер создан не для придачи энергии, а для оргий или для полного воздержания — это единственно мудрые отношения между мужчиной и бутылкой.
Он покачал головой, и налил себе немного смертельного варева.
— Так значит, ты — фотограф?
Я понял, что мне нужно быть очень терпеливым с этим типом.
— Так точно, — ответил я и продолжил, еще не подозревая, с какими странностями мне придется столкнуться. — Какие снимки вам нужны?
Он выпрямился и напряг свой торс.
— О, я бы хотел, чтобы ты сфотографировал меня.
— Вас?
— Да, это что, необычно?
— Ну, да, немного. Мои клиенты обычно заказывают снимки с моделями, делающими то и се…
Я пытался осторожно намекнуть ему на его странности. Но он сказал,
— Я не хочу моделей, только себя.
— Да я понимаю. А что вы будете делать?
— Атлетические позы, — ответил он.
— Только вы один?
— Конечно. — Он видел, что я все еще был растерян. — В моей гимнастической форме, — добавил он.
Он поставил стакан и бутылку и отправился в соседнюю комнату, пока я листал американские журналы, посасывая тоник. Потом он вышел одетый — клянусь, что ничего не выдумываю — в пару голубых баскетбольных кроссовок с белыми шнурками и черные трико. Его обнаженная грудь была покрыта густыми волосами, как рождественская открытка, а на голове у него была маленькая круглая купальная шапочка.
— Можешь начинать, — сказал он.
— Сколько поз вы хотите?
— Около ста.
— Серьезно? Это обойдется вам недешево… Вы хотите делать что-нибудь конкретное или просто позировать?
— Я полагаюсь на твое вдохновение.
— О" кей. Тогда просто ходите вокруг. Ведите себя естественно.
Щелкая аппаратом, я продумывал основные вопросы, которые мог бы задать ему; мне было интересно, был ли он банкротом, или лунатиком, или у него были столкновения с законом, как у многих жителей столицей в эти дни. Этот сумасшедший латиноамериканец неуклюже бродил среди мебели в своих апартаментах, принимая нарциссические позы, будто он уже восхищался снимками этого огромного великолепного мужчины.
Через какое-то время после этих движений в тишине — он потеет, я гоняюсь за ним, щелкая фотоаппаратом, словно профессор с сачком для бабочек, — он схватил свою выпивку, рухнул в белое, покрытое блестящей кожей кресло, и сказал:
