Я щелкнул пальцами, пытаясь обратить его внимание на себя.
— Здорово, — сказал он, глядя вверх и улыбаясь мне. — Ты хочешь, чтобы я позировал для тебя возле моей «Веспы»?
— Вам не могли выдать что-нибудь с четырьмя колесами? — сказал я. — Вы, наверное, из какой-нибудь испорченной маленькой страны?
М-р Микки П. был не очень доволен.
— Я разбил ее, — сказал он. — Это был Понтиак Конвертибл.
— Это наше правило левой стороны такое неудобное.
— Я знаю правила, в меня просто врезались.
— Как всегда, — сказал я.
— Что?
— Стойте спокойно, пожалуйста, и улыбайтесь, если хотите такой снимок.
Я щелкнул его несколько раз. Он стоял возле своего скутера, как будто это был арабский пони.
— В вас всегда врезаются, — объяснил я. — Всегда вина лежит на другом.
М-р Пондорозо прислонил свой скутер к стене Уэйн Мьюз Уэст.
— Ну, я не знаю, — сказал он, — но в вашей стране очень много плохих водителей.
Я перемотал катушку.
— А в вашей стране они какие? — спросил я его.
— В моей, — сказал он, — это не имеет значения, потому что дороги широкие, а автомобилей меньше.
Я поглядел на него. Мне хотелось выяснить, откуда он, но я не хотел задавать прямых вопросов, что всегда мне казалось грубым путем разузнать вещи, которые при некотором терпении люди скажут тебе сами. К тому же, мы все еще были на подготовительной стадии, необходимой при встрече со взрослыми, неважно, какой расы.
— Вы латиноамериканец? — спросил я у него.
— Я родился там, да, но живу в Соединенных Штатах.
— О, да. Вы представляете обе страны?
На его лице появилась дипломатическая улыбка.
— Я работаю в ООН. Пресс-атташе делегации.
Я не спросил у него, какой.
— Интересно, могу ли я спрятаться у вас дома от этого яркого света, чтобы поменять катушку?
— Чтобы что?
— Перезарядить камеру. Кстати, — сказал я, разглядывая его в галерее, — я думаю, что нам с вами надо поговорить о фотографии. Сюзетт прислала меня, вы ее встретили у Хенли.
Он поглядел на меня осмотрительно и пустым взглядом, потом вновь вернулся к дипломатической улыбке и похлопал меня по плечу.
— Заходи, — проговорил он, — я ждал тебя.
Изнутри квартира выглядела клево и дорого — знаете, с покрытой стеклом белой металлической мебелью, американскими журналами, комнатными растениями и сифонами, но было ощущение, что ничто из этого не принадлежало ему, в чем я и не сомневался.
— Выпьешь? — спросил он.
— Спасибо, нет, я не буду, — сказал я ему.
— Ты не пьешь?
— Нет, сэр, никогда.
Он уставился на меня, держа бутылку и стакан и казалось, что он впервые по-настоящему заинтересовался мной.
