— Интересно, с какой стати ты так его защищаешь? — осведомился Даниел. — И как смеешь обвинять меня, когда именно на нем лежит несмываемый грех?
Ах, как в этот миг Ребекка ненавидела своего отца! Зачем он напоминает ей о преступлении Джексона? Она и сама прекрасно понимала, насколько оно ужасно. Ребекку раздражало еще и другое: отец никак не мог понять, что она давно уже взрослый человек и вполне способна принимать самостоятельные решения. Он продолжает вмешиваться в ее дела, и вот оскорбил одного из ее служащих. Это окончательно переполнило чашу терпения Ребекки:
— Пока ты не извинишься перед Джексоном, я тебя не желаю видеть!
У Даниела перехватило дух.
— Ты говоришь серьезно? — Преподобный Хилл был в полной растерянности. Он вроде бы поступил правильно. Почему же все вышло так ужасно?
Ребекка, резко повернувшись, направилась в контору. Слезы катились по ее щекам. Надо взять сумочку, отвезти деньги в банк… и держаться как можно дальше от отца.
— Ну что, Даниел, добился своего? — проворчал Пит, поднимая с земли водяной пистолет, оставленный Джексоном. — Мы отлично развлекались. Ребекка немного повеселела — первый раз после той злополучной истории, а потом появляешься ты и начинаешь доводить ее! Твое фарисейство порой становится невыносимым. Жаль, что ты не способен этого осознать.
Высказав все, что считал нужным. Пит уселся в свой автомобиль и укатил, предоставив отцу с дочерью самим выяснять отношения.
Даниел стоял словно пораженный громом. Он собирался выступить в роли благородного спасителя, а получилось Бог знает что. Снова и снова преподобный вспоминал слова Ребекки, и его одолевали сомнения. Ведь он и в самом деле призывал в своих проповедях к прощению грехов, действительно учил подставлять обидчику щеку. И самолично воспитал свою дочь в соответствии с этими нормами, которые считал единственно правильными. И вот она последовала отцовским наставлениям, а сам он отступил от них.
— О Господи! — прошептал он. — Наставь меня на путь истинный, помоги исправить содеянное!..
Ребекка вышла из конторы с сумочкой на плече и ключами в руке. Она заперла дверь и, не глядя на отца, направилась к своей машине.
— Ребекка, постой!
Она замерла. Губы ее все еще дрожали, но на лице уже не было ни слезинки.
— Почему ты до сих пор здесь? — сухо спросила Ребекка.
Даниел содрогнулся:
— Не надо так, дорогая….
— Не надо? А что я, собственно, сделала, папа? Ведь ты сам нарушил одну из своих драгоценных заповедей. И, по-моему, именно тебе надо исправлять эту ошибку.
