– Но сколько людей живет в вашем городе, ты знаешь?
– Не считал. Ты подумай сам: когда я развожу мясо, я беру телегу в полтора раза больше этой и объезжаю город один раз, и никто больше в тот день мяса не возит.
– Так, так; сколько же мяса каждый съедает в день?
– Не больше и не меньше, чем другие. А как бы ты хотел?
– Я? Откровенно говоря, я сторонник растительной пищи… А скажи: что вы едите кроме мяса?
– Что и все: хлеб, овощи.
– Очень интересно. А что возишь ты, когда едешь к мастерам? Ведь ты так назвал их?
– Они и есть мастера. Что вожу? Как когда. Иногда плуги и бороны, иной раз столы и стулья, а то забираю у ткачей полотно и везу швеям. Но кто сможет перечислить все? Легче пересчитать все до последнего лепестки на кусте сирени – весной, когда ее запах струится в твоей крови!..
– Да ты поэт!
– Мне непонятно это, старик. Тебе кажется смешным, когда говорят так? Разве там, где живешь ты, не любят красоты?
– Очень интересно! В чем же, по-твоему, красота, друг мой?
– Ты думаешь хуже, чем ребенок. Красота во всем. Мир красив, разве ты не видишь? Встань и выгляни через борт; разве деревья не красивы, и степь, что за ними, и изгиб дороги, и лошади, которым легко тащить тебя? И небо; и шелест ветра…
– Да, ты прав, ты очень прав. Я рад, что ты так думаешь. А солнце – оно тоже красиво?
– Мы смотрим на него каждый день.
– Просто смотрите, на солнце?
– Не просто. Для этого есть такая вещь… мы все смотрим в нее, все разом, мы молчим тогда, не отвлекаемся – смотрим… Но ты смеешься надо мной, заставляя рассказывать то, что знают все!
Дернув поводья, всадник сердито отъехал.
Люди, думал Шувалов. Такие же, как мы. И язык. Великое везение. Или совпадение?.. (Воздушный транспорт все-таки куда удобнее: тут от тряски можно рассыпаться на составляющие… Уровень этой поэтической цивилизации явно невысок: цивилизация познается прежде всего по ее дорогам.) Нет, безусловно, не совпадение, а закономерность: на таком, в общем-то, небольшом удалении от Земли вряд ли могла возникнуть принципиально иная жизнь – Вселенная не так богата разумом. Что это: жизнь, имеющая с нами, землянами, общий источник, или это – наша ветвь? В этом можно было бы сомневаться, если бы не язык: это наш язык, и можно даже определить эпоху: общий язык на Земле возник далеко не сразу. Эпоха тех, самых первых звездных экспедиций. Потомки и родственники землян… Значит, мы должны спасти не кого-нибудь, а своих братьев, даже не двоюродных – родных. Но уже много столетий минуло с тех пор, как их предки покинули Землю, и трудно сказать, в каком направлении развилась эта маленькая цивилизация. Первое впечатление – благоприятное. Но в таком случае… В таком случае, почему же он не сказал им, что в городе остался Ульдемир? Кажется, что-то остановило. Трудно сказать, что: интуиция? Еще что-то? Перехваченный взгляд? Или быстрота, с какой они согласились на все, чего он просил? Трудно сказать. Может быть, капитану следовало бы находиться здесь, рядом. Хотя – зачем? С контактом он, Шувалов, справится. Плохо только, что у него нет возможности связаться с кораблем. И никто не будет знать, что с ним случилось и где искать его.
