Все понимали, что исследование потребует времени и опасность для корабля и живущих в нем людей будет непрерывно возрастать. Но выбора не было.
Ощущение опасности, как ни странно, придало людям бодрости. И в первую очередь – экипажу: опасность – это было что-то из прошлого, из молодости, из той жизни, которую они (каждый про себя) считали единственно реальной, настоящей. Для ученых чувство опасности, непрерывной угрозы явилось чем-то совершенно новым: переживать такое им не приходилось. В первые дни непривычное ощущение их тяготило; потом, неожиданно для самих себя, они нашли в нем какой-то вкус. Им стало казаться, что новая жизнь, жизнь в опасности, отличалась от прежней, спокойной, как морская вода от водопроводной: у нее был резкий вкус и тонкий, бодрящий запах, заставлявший дышать глубоко и ощущать каждый вдох как значительное и радостное событие.
Вряд ли ученые признавались даже самим себе в том, что такое отношение к жизни возникло у них под влиянием шестерых человек из других эпох, которые относились к жизни именно так. Работали быстро, даже с каким-то ожесточением. На звезду Даль поглядывали теперь с опаской. Красивое светило оказалось коварным. Хотелось поскорее сделать все и оказаться подальше от него.
– Нет, Уль, это не мед, а желчь, какой-то сгусток желчи. И даже не желчь. Большая желтая дикая кошка, что притаилась в засаде и ждет, пока охотник подойдет поближе… Готово.
– Закрепляем.
– Есть. Тяжелая штука…
– Ты носил и потяжелее, верно?
– То была охота. Удачная охота. Тот груз не тяготил. Вот я помню…
– Сейчас тоже охота, Питек. Большая охота. Осторожно, Рука: доверни-ка еще…
– У нас будет пять стрел в воздухе, капитан.
– Да, Рука: пять стрел в воздухе. Стрелять будем быстро и точно. Рыцарь выведет нас точно на цель.
Уве-Йорген подключал фидер. Он поднял голову:
– Впервые в жизни буду действовать оружием, об устройстве которого не имею ни малейшего представления. Странное чувство.
– Не беспокойся, Рыцарь. Преимущества на нашей стороне: мы в латах, а враг раздет догола: Не по-рыцарски, верно?
– Даль – не рыцарь. Скорее – сарацин с закрытым лицом.
– Разве они закрывали лица. Рыцарь?
– Ну, бывало и так. Однажды… Но мне пора подключать второй. Заканчивайте.
– Сарацин – это человек? Нет, Рыцарь, Даль – все-таки дикая кошка. Злобная, глупая дикая кошка. И ее донимают блохи.
– Какие еще блохи? Давайте, давайте, ребята. Так что за блохи?
– Это была не пчела – то, что я видел тогда. Я подумал о пчеле, когда решил, что звезда похожа на мед. Но это кошка, которая сначала притворилась медом. И не пчела, пчелы не ползают по диким кошкам: то была блоха, черная блоха на желтой шерсти… Стоп! Хорош!
