Степан ласково посмотрел на брата.
«Ишь, возрос!» — подумал он, словно видел его в последний раз не взрослым, женатым казаком, а малым парубком.
— Ну, как там у вас в верховых станицах? — спросил он.
— Шумят казаки. В станичных избах перетрясли, атаманов новых много обрали, к тебе собираются, — громко ответил Фрол и тихо добавил: — Вести есть тайные.
Степан позвал брата в малую горенку, притворил поплотней дверь.
— Ну, сказывай, что там.
— Перво, приказные через станицу ехали в Москву да грозились, что за твое своевольство ныне придут на Дон государевы ратные люди, весь Дон разорять.
— Привез ты их?
— Кого?
— Да приказных. Отколе они?
— Ты пустил на Москву, чего я их стану держать! Проходную глядели — все ладно, печать приставлена к месту…
— Какая печать?
— Войсковой избы Войска Донского, как надо. Сережка мне молвит: «Башку бы им своротить!» Я баю: «Степан пустил — нам в то не вступаться, не то осерчает!»
— Постой, погоди, что за люди? Какие приказные, толком скажи.
— Да с дворянином, коего ты убил, сюды прискакали — дьяк да двое подьячих.
— Да кто же их пустил назад в Москву?! Ну посто-ой!.. У кого же теперь печать? — покачал головой Степан. — Эх, попался я, брат! — Степан сдвинул шапку на лоб. — Митя-ай! — крикнул он.
Вошел Еремеев.
— Иди забери у Корнея войсковую печать. Измену творят! И мы-то ведь дурни: брусь и бунчук забрали, а печать у них! Да в рожу Корнею дай, а за что — то он ведает сам. Не дадут печать, то веди самого!
Еремеев ушел.
— Лазутчики из Воронежа приезжали. На лодке по Дону прошли недалече, повернули с ладьей — да назад на верха, — продолжал свой рассказ Фролка.
— И тоже их не держали?
— Ночью с Сережкой нагнали — да в Дон…
— Ну и ладно, — одобрил Степан.
— Заставы надо поставить, Степан Тимофеич, а так все равно пролезут. Народу беглого тьма идет — с Тулы, с Орла, с Рязани — поди-ка узнай! Пролезут — не сыщешь! Дон-то широк!
— И то, надо поставить заставы, — согласился Степан.
— Да с крепким наказом, — добавил Фролка.
Степан по-отечески усмехнулся.
— Ты сам так мыслишь али Кривой подсказал? — ласково спросил он.
— С Сережкой-то мы в совете… Да ныне и на него у меня извет… хоть друг большой… — Фрол замялся.
— Ну, чего? — Степан поднял голову.
Фрол потупился. Говорить на Сергея брату он не хотел, но Сергей нарушил обычай и заводил измену казацким порядкам. Фрол теребил свою узкую бородку длинными пальцами.
— Замахнулся, так бей. Что ты, баба?! — прикрикнул Степан.
— Сергей за станицей, у кладбища, кузниц наставил, набрал кузнецов, куют в день и ночь… сохи да бороны… Я к нему: ты, мол, что своеволишь?! А он говорит: «Ныне наша воля: мужики одолели в Черкасске — знать, Дону распахану быть, а мне быть богату. Я, баит, ныне на все станицы борон да сох наготовлю, пойду торговать, как иным и не снилось…»
