– Спроси своего отца. Это его дом. Будь этот дом моим, я бы его весь обновила.
– Он такой же твой, как и мой, – заметил Мартин со своей обычной раздражающей педантичностью.
– Мама завещала его тебе!
– Верно. Но с условием, что ты будешь жить здесь до тех пор, пока пожелаешь.
– Какой от этого толк, если у меня нет права ничего переделать по-своему.
– Милая Элис, ты можешь менять все, что хочешь, на своей половине – свою спальню, гостиную, кухню и прочее. Вы, женщины, удивительные создания! Неужели тебе мало самой современной кухни на всей улице и такой голливудской ванной, что мне становится неловко всякий раз, когда я туда вхожу? Но я не позволю превращать фасад в жуткий винегрет из старого и нового, как сделал Холлоуэй. Не могу понять, зачем это ему понадобилось!
– Но ведь ты тоже не отказался бы разделить «Лавры», если бы у мужа Элизабет не было денег купить собственный дом?
– Если моя дочь сделает такую глупость и выйдет замуж, я все-таки надеюсь, что у нее хватит здравого смысла выбрать человека, который сможет ее содержать. – Он поглядел на Лиз, ожидая что она его поддержит.
Лиз задумчиво наклонила голову набок.
– Если мой муж будет занят чем-то более важным, чем наживание денег, я готова сама его содержать.
– Но только не на мои деньги! – заявил Мартин.
– На свои. Я получу диплом.
– Уж эти нынешние девицы и их дипломы! Иногда мне начинает казаться, что вы вовсе лишены женственности, – Элис с сердцем передвинула тостер. – Но как бы то ни было, ты должна остерегаться охотников за приданым – когда мы с твоим отцом умрем, ты будешь богатой женщиной.
– Если задолго до этого нас всех не распылят на атомы.
– Ах, к чему такая мрачность!
– Не будем отклоняться от темы, – твердо сказал Мартин. – Я не позволю перестраивать мою столовую, потому что она мне нравится такой, какая она есть. Мой кабинет и спальню я также трогать не дам. Я разрешил вам делать с домом в Лиллипилли все, что вы хотели, так удовлетворитесь этим.
Элис продолжала старый спор, хотя и знала, что это бесполезно.
– Не понимаю, почему нельзя сделать большие окна в обеих комнатах по фасаду?
– Почему? Потому что из них не открывается никакого красивого вида, а та гадость, в которую превратили холлоуэевский дом, право же, не станет приятней для глаза, если мы получим возможность рассматривать ее во всех подробностях.
– Мы впустим в комнаты солнце!
– Ты уже истратила несколько сотен фунтов на жалюзи, чтобы не впускать его туда. Ну, чего ты еще хочешь? Солнца никогда не бывает только в моей комнате.
