Барболка во всю ширь распахнула завизжавшую не хуже мельничихи калитку.
— Прошу я вас, а в нас работы немеряно. Дядько Ласло, по осени заглядайте к нам, мед будет. Катока, и ты заглядай, а вас, гици мельникова не прошу. Нечего вам тут делать!
2
Гости убрались, следом двинулся папаша, за которым увязалась Жужа. И то сказать, дома все хлеб да каша, а в кабаке нет-нет да косточка перепадет. Барболка смазала треклятую калитку, словно кто-то к ним после сегодняшнего еще придет и взялась за уборку. Злость то ли на весь белый свет, то ли на себя, творила чудеса, к вечеру дом и двор было не узнать, но Барболке было мало. Пасечница собрала в корзинку белье, выгребла из печки золу и побежала на речку. Пересыпала золой рубашки и занавески, сунула в корзине в воду отмыкать и заметила, что ночь на пороге.
От ставшей красной реки тянуло холодком и запахом белой водяники, у берега что-то плеснуло. Наверняка, рыбина. Надо поставить пару верш, мяса нет, хоть уха будет. Барболка на всякий случай привязала корзинку с бельем к ивовому кусту и побрела домой, только сейчас поняв, как устала.
Хата встретила темными окнами и тишиной — папаша с Жужей еще не вернулись, совсем сдурели на старости лет. Барболка с сомнением глянула на стоявший черной стеной лес. До «Четырех петухов» путь неблизкий, а обратно в обнимку с распевающим или ругающимся родителем и того дольше. Да и зачем? Пьяный дорогу везде найдет, а свалится в лопухи, так ему и надо. Нанялась она старого бугая пасти всем на потеху. Мать хотя бы вещи спасала, а ей и спасать нечего.
Девушка со злостью захлопнула калитку и подперла полешком. Солнце уже село, небо на западе было рыже-красным, и по нему неспешно ползли длинные полосатые облака, между которыми высовывала рог умирающая луна. Смотреть в закат дурная примета, но Барболка все равно залюбовалась. Чего ей бояться? Хуже не будет, потому что некуда.
— Мяу! — это еще откуда? Девушка огляделась, никого. Неужели и впрямь кошка забежала? Если так, она ее оставит. Та хотя бы по кабакам шляться не станет.
— Мяу! — послышалось совсем близко, — мяу, мяу, мяяяу!
Это не кошка, кошки орут иначе. Человек это. Нашел время дурачиться!
— Мяу!
— Гей, — прикрикнула Барболка, — не дури, ты не кошка.
— Мяу-мяу, — мяуканье перешло в хихиканье, сзади раздалось какое-то шуршанье. Барболка обернулась — пусто.
— Мяу! — теперь справа, — мяяу!
Мученички-заступнички, тут и впрямь только кошке спрятаться.
