— Что ж ты, Барболка, хотя б курей не заведешь?
— Что б пчел не поклевали, — а то куча эдакая не знает, что и куры были, и козы да все в кабаке кончились.
— Кого Леворукий принес? — Папаша стоял в дверях хибары и яростно скреб кудлатую голову, — Чего надо-то? Меда нет!
— Гашпар, — староста почуял, что надо взять дело в свои руки, — не скажешь, куда Ферек пошел?
— Ферек? — отец зевнул, показав крепкие зубы, — какой-такой Ферек?
— Мой Ферек, — Магна тиснулась вперед, морда белая, а шея красная, как у сыночка, кошки б его разодрали, — был он у вас, девка твоя призналась.
— Был да сплыл, — папаша снова зевнул, — накостылял я ему, паршивцу, чтоб к Барболке не лез. Не про него товар.
— Да что ты такое несешь? — взъелась мельничиха, и пасть у нее такая же пасть, как у Ферека. И луком из нее, наверняка, так же несет, — совсем стыд пропил.
— Что пропил, не твоего ума дела, — набычился папаша, — а у тебя стыда отродясь не водилось. Замуж шла, брюхо на нос лезло!
Магна кинулась вперед, выставив скрюченные лапы в позолоченных кольцах, Катока повисла у ней на спине, староста сплюнул, папаша захохотал и подкрутил все еще черный ус. Мельничиха билась в объятьях Катоки и дядьки Ферека, проклиная пасечника, его дочку, Жужу, пчел, дом и мало что не крапиву у забора. Магна вопила, а Барболка смотрела на беснующуюся бабу, Которая никогда не станет ее свекровью и не понимала, как взяла по осени этот проклятущий браслет. Уж лучше сдохнуть в этой развалюхе, чем жить с Магной и Фереком под одной крышей. Да какое там под одной крышей, на одной улице и то тошно.
Порыв ветра сорвал с веревки старый фартук и швырнул в лицо мельничихе, где-то зазвенели колокольчики, с вишни взметнулось облако белых лепестков и осыпало Барболку с ног до головы. Гашпар захохотал, тыча коричневым пальцем в сторону топающей ногами Магны, голову которой облепила грязная дерюга. Катока тоненько прыснула, прикрыв рот ладошкой, усмехнулся в усы дядько Лаци, а Барболке стало муторно. Так муторно, словно ее не цветами засыпало, а дохлыми мухами. Захотелось все бросить и бежать, бежать, бежать, до заросшей ландышами поляны, упасть лицом в цветы, уснуть, увидеть Пала Карои и не проснуться.
— …твою за хвост и об стенку! — рев отца слился с тявканьем Жужи, — да ни гроба мне, н могилы, если знаю, что с твоим пащенком!
— Пошли, Магна, — Катока вновь всей тушей повисла на мельничихе, — видишь, нет его тут!
— Если с Фереком что не так, я тебя и твою девку под землей найду, — Магна вырывалась, на верхней губе блестели капельки пота, а родинка на щеке та же, что у Ферека. И глаза, и рожа круглая.
