Франческа Бриджертон Стерлинг в прекрасном возрасте двадцати двух лет являла собой самое печальное зрелище на свете.
Вдова.
Майкл понимал ее отчаяние лучше, чем кто бы то ни было.
Вчера они уложили ее в постель - он и мать Франчески, которая поспешила приехать по настойчивому приглашению Майкла. И Франческа уснула как дитя, она даже не плакала, настолько была обессилена потрясением.
Но когда она проснулась на следующее утро, она, так сказать, взяла себя в руки и, твердо решив быть сильной и несокрушимой, взвалила на свои плечи все те многочисленные дела, которые обрушились на дом в связи со смертью Джона.
Проблема была в том, что никто толком не понимал, в чем именно должны эти многочисленные дела заключаться. Они были молоды; до вчерашнего дня они были беззаботны. Им никогда прежде не приходилось иметь дело со смертью.
Кому бы, например, могло прийти в голову, что комитет по привилегиям сразу окажется тут как тут? Да еще и потребует для себя, так сказать, ложу в момент, который будет самым интимным в жизни Франчески?
Если она и в самом деле ждала ребенка.
Но черт возьми, он-то уж не станет спрашивать ее об этом.
– Необходимо сообщить его матери, - сказала Франческа сегодня утром. Собственно говоря, это были первые ее слова. Никаких предисловий, никаких приветствий, только: «Необходимо сообщить его матери».
Майкл кивнул, так как, разумеется, она была совершенно права.
– И необходимо сообщить твоей матери тоже. Они обе сейчас в Шотландии и, конечно, ни о чем еще не подозревают.
Он снова кивнул. Это было все, на что он был сейчас способен.
– Я напишу им. - И он кивнул в третий раз, недоуменно размышляя, чем же должен заняться он сам.
Ответ на этот вопрос он уже получил в ходе визита, который нанес ему лорд Уинстон, но сейчас Майкл был просто не в силах думать об этом. Иными словами, думать о том, как он выиграл от смерти Джона. И как вообще что-то хорошее могло произойти от смерти Джона?
Майкл почувствовал, что скользит куда-то вниз, скользит спиной по стене, к которой прислонялся, - и вот он уже сидит на полу, вытянув ноги вперед и низко опустив голову. Он вовсе не хотел получить все это. Или хотел?
Он хотел получить Франческу. И больше ничего. Но не так. Не такой ценой.
Он никогда не завидовал Джону. Никогда не желал ни титула, ни денег, ни власти.
Он всего- навсего желал жену двоюродного брата своего.
А теперь получается, что он должен принять его титул, занять его место. Чувство вины безжалостно сжимало его сердце.
