– Глядите, что я нашел! – появился на пороге комнаты Альперович, победно вздымая над головой бутылку.
– Виски, бля буду, – закричал Белов, откладывая гитару.
– Не матерись при девушках, – сказал Альперович.
– «Джек Дэнниэлз», – тоном знатока собщил Нордман.
– Ух ты, я никогда не пробовала, – сказала Лерка, пододвигая стакан.
– Виски из стаканов не пьют, – сказал Нордман, – виски пьют как водку, из рюмок.
– Можно подумать, водку не пьют из стаканов, – сказал Белов.
– Водку пьют каждый день, а виски – дефицит. Альперович, тащи рюмки! – скомандовал Нордман.
Андрей поставил бутылку на стол и через минуту вернулся с пятью коньячными рюмками. Поручик скептически осмотрел их, буркнул «сойдет» и быстро разлил полбутылки.
– Чтоб мы все поступили, – предложил Альперович, но Лерка забраковала его тост:
– За любовь, – сказала она.
– Иными словами – тост номер два! – провозгласил Поручик, и все выпили.
– Что такое «тост номер два»? – спросила Женя, почувствовав прилив смелости.
– Ой, Женечка, это очень неприлично, – сказал Нордман, – тебе это еще рано.
Женя обижено посмотрела на Андрея, надеясь, что он за нее заступится, но тот сосредоточено изучал бутылку, уровень жидкости в которой заметно понизился.
– Не дрейфь, – сказал Белов, – сейчас мы все исправим. Заварка в доме есть?
Вскипятили чайник, заварили чай и поставили его остужаться в холодильник. Нордман предложил выпить еще раз, потому что пить виски, разбавленный чаем, очевидно, невкусно. Выпили еще по разу, потом Белов поставил кассету Eruption и со словами «а теперь – дискотека!» утащил упирающуюся Лерку танцевать под One Way Ticket.
Женька отпила «Фанты» и попыталась подпеть, но кроме «у-у-у-у» у нее ничего не получалось. Нордман тем временем рассказывал Альперовичу, что ему привезли диск Boney М, и надо его быстро переписать на кассету, а потом обратно заплавить в полиэтилен и продать на толкучке у «Мелодии» на Калининcком.
– У меня сейчас проигрыватель не работает, – сказал Альперович, и Женя посчитала, что настало время вмешаться в разговор.
– Можно у меня, – сказала она, но в этот момент песня кончилась, Лерка выскользнула из объятий Белова, сделала шутливый книксен и пошла за чаем. Все были уже пьяны, и потому налить чай в горлышко бутылки оказалось нелегкой задачей. Минут за десять с ней удалось справиться, залив попутно стол и нордмановскую импортную рубашку. На радостях Альперович выпил Женькин портвейн, скривился, запил его «Фантой» и быстро ушел из комнаты.
