И все же он и сам был способен на поступки — он мог отдать полузнакомому человеку последние деньги, а потом мог расстраиваться вовсе не из-за потери денег, а оттого, не подумает ли о нем плохо, вследствие его глупого поступка, облагодетельствованный им человек.
Этим человеком была другая женщина, Ольга, с которой я его познакомила в то первое жаркое лето в Питере, чтобы развеять его тоску от потери любимой, а частично и из эгоистических соображений, чтобы сбыть с рук, потому что томление и страдания Ларри в России часто не вписывались в нашу крайне напряженную жизнь. Чувствуя себя виноватой оттого, что наш друг сидит вечерами один в душной маминой квартире, я звала его к нам, он приходил, приносил пиво, мы пили, болтали, он уходил, а я потом сидела полночи со срочными переводами. Когда же Ларри начал проводить вечера с Ольгой, я вздохнула свободнее, потому что смогла работать, не выбиваясь из колеи. Надо сказать, что Ларри противился знакомиться, на мое предложение попробовать, он предлагал мне попробовать поднять стул, и объяснял, что стул можно или поднять, или оставить на месте. И он, конечно, был прав, он знал себя, знал, что будучи шарахающимся от людей молчуном, сближаясь с кем-то, он привязывался по полной, ни одной привязанности не изменял по своей воле, и никогда никому не умел говорить "нет".
Его новая знакомая, Ольга, приехала в Питер из провинции, она снимала комнату, работала, одна воспитывала двенадцатилетнего сына. Она была из того круга, в котором мужчины пьют, иногда пускают в ход кулаки, имеют любовниц, крутят подозрительный бизнес. Ольга без жалости смотрела на нищих, которым так любил подавать Ларри, она говорила, что все они бездельники, не жeлающие работать. Сама Ольга работала много — она была главным бухгалтером в двух фирмах. Она также считала, что человек, много и хорошо работающий, имеет право расслабиться и так же хорошо отдохнуть: она любила простые радости жизни — любила смотреть эротические фильмы, любила выпить с родственниками и подругами, любила поп-музыку, никогда не брала в руки серьезной книги и сразу же выключала радио при одном только звуке политических новостей. Романтические устремления Ларри и его горячая любовь к России были ей непонятны и чужды, она мечтала о надежном муже, о настоящем, своем доме, о крепкой семье, мечтала родить еще одного ребенка. Америку она рассматривала, как символ надежности и нормальной стабильной жизни, в которой, в отличие от России, сбываются мечты.
