— Возможно, сирийцы, — ответил удрученный офицер. — Кстати, контроль на границе будет намного строже, чем при вашем приезде. Я дам вам пропуск, чтобы вам не очень досаждали.
На бумаге с официальным грифом королевства он написал по-арабски, поставил свою подпись и передал документ Коплану, который убрал его в карман, снова рассыпавшись в благодарностях.
В момент прощания во взгляде Клодин блеснула непритворная симпатия, когда она пожимала капитану руку. Теперь она спешила уйти, потому что начала понимать последствия сыгранной ею роли.
Однако она заговорила об этом только тогда, когда Франсис и она вновь оказались наедине в купе первого класса поезда Амман — Дамаск.
— Это ты поджег тот склад? — небрежно спросила она, когда поезд шел по пустыне.
— Да, — признался он, глядя в открытое окно.
— Нужно было заставить Саббаха использовать всех своих людей до последнего, чтобы можно было повредить нефтепровод?
— Полагаю, у Халати была именно эта цель, — согласился по-прежнему рассеянный Коплан.
— И что будет с капитаном после этой диверсии?
— Не знаю, это меня не касается.
Клодин внезапно дернула его за рукав, чтобы заставить повернуться к ней.
— Послушай, — сказала она с неожиданной решительностью. — Хватит и того, что из меня сделали девку. Я больше не буду участвовать в историях вроде мафракской. Я этим не занимаюсь!
Он весело посмотрел на нее. Ее щеки порозовели, глаза блестели.
— Первое, — спокойно сказал он, — все претензии к Халати. Посмотрим, будешь ли ты такой же разговорчивой с ним. Второе: на что ты жалуешься? Ты получила туристические каникулы, период целомудрия, да еще недовольна?
— Нет. Рано или поздно подобные трюки плохо заканчиваются. От этих дел мерзко пахнет.
Коплан, сидевший напротив нее, откинулся на подушки. Он закинул ногу на ногу и достал из кармана пачку сигарет.
— Жаль, — произнес он, склонившись к пламени спички. — А я как раз собирался заняться твоим будущим.
Он сделал несколько затяжек, выпустил дым из ноздрей и снова посмотрел в окно. Клодин взглянула на него.
— Как это «заняться» моим будущим?
Он поставил локти на колени, поднял на нее глаза.
— Ну да. Какие у тебя перспективы? Ты вернешься в Дамаск и снова станешь игрушкой Халати. Через некоторое время он запрет тебя в доме, где будет продавать типам, от которых надеется что-то получить. Когда ты потеряешь красоту, то закончишь жизнь в дешевом борделе. Это станет последней стадией падения. Убежать от этой жизни ты не сможешь. Куда бы ты ни отправилась, за тобой будет охотиться банда, привезшая тебя на Восток. Эти люди не прощают. Такая программа тебя устраивает?
