Он разрубил бы ее от левой ключицы до пояса. Рассек бы на неравные половины. В одно мгновение превратил бы живого человека — ребенка! — в два куска мяса и лужу крови…
Руки охотника задрожали. Закружилась голова. Заколотилось, разгоняясь, сердце. Холодная испарина выступила на лбу, а мгновенно взмокшая спина вся покрылась мурашками.
— Это ты, Лоя… — Дила обняла девочку, крепко прижала к себе. — Ну и напугала же ты нас, дочка.
— Мама! Симу плохо! Пойдем скорей!
— Нам надо идти, охотник. — Женщина встала, подняв дочурку, повернулась к Гизу.
— Я с вами, — сказал Гиз, надеясь, что хозяйка не замечает, что с ним сейчас творится. — Мне давно уже надо было прогуляться.
34
За печкой было тесно и довольно уютно. В узкой длинной нише между печным боком и бревенчатой стеной кое-как уместились несколько полок и сбитый из досок лежак. Здесь висели связки лука и чеснока, пучки зверобоя, крапивы и ромашки, тугие мешочки с семенами. Здесь на полу лежали сухие сосновые поленья и свитки бересты для растопки.
Гиз вспомнил, что в детстве ему нравились такие вот маленькие закутки; они — словно дом в доме, потайные убежища, в которых можно делать все, что угодно.
Наверняка дети любили это место за печкой…
— И часто он так себя ведет? — спросил Гиз, глядя на младшего сына Дилы, который, выгнувшись дугой, раскачивался, размахивал руками и, захлебываясь слезами и слюной, мычал что-то непонятное, нечленораздельное.
Ответила Лоя, дочка Дилы. Вместе со старшим братом она стояла возле охотника и смотрела, как мать пытается успокоить мечущегося Сима.
— Каждую ночь.
— Это ведь с ним недавно?
— Вот уже несколько дней, — ответил старший сын Дилы. Гиз попытался вспомнить, как его зовут, но не смог.
— С того дня, как пропал ваш отец?
— Да, наверное.
— Он сильно скучает?
— Да… — ответила девочка. Она хотела добавить что-то еще, но тут Дила резко к ним повернулась и закричала:
— Он же испуган! Он совсем маленький! И ничего не понимает! Чего вы от него хотите?!
— Я просто спросил, — сразу же отступил Гиз. — Не буду вам мешать, лучше вернусь в горницу.
— А можно и мы с вами? — спросил старший сын Дилы.
— Нет! — мгновенно отреагировала хозяйка.
— Нет, — пробормотал охотник. — Оставайтесь здесь, с мамой. И ничего не бойтесь… — Он пятился.
Он только что увидел неподвижные тусклые глаза ребенка, что бился у Дилы на руках.
Мертвые глаза…
— Мне нечего здесь делать… — бормотал Гиз. — Скоро утро… Скоро все кончится…
В уютном закутке за печкой было слишком холодно.
