Они пересеклись взглядами. Рыжебородый весело подмигнул Сергею. Тот в ответ только грустно улыбнулся.
Снова посмотрев на выделенный жирным вопрос, Иванов вздохнул и написал: «Какая, хер, разница?!»
«Вот и сходил по объявлению, — подумал он. — Время убил».
Из дневников
«Кстати, Булгаков был антисемит: плоский, пошлый антисемит. И в образе Маргариты он выразил главный страх русского. Страх перед еврейской женщиной, перед Юдифью».
Самуил Абрамович Гаупман был иудей. Не по национальности, хотя и по ней тоже, а по вере. И для него этот факт значил много. Он честно старался соблюдать все запреты и заповеди, определенные для избранного народа. Однако получалось далеко не всегда. Отчего Самуил Абрамович искрение расстраивался.
Из трехсот шестидесяти пяти запретов, наложенных на иудеев в незапамятные времена, достаточно легко можно было соблюдать большую часть. Но среди них обязательно находились такие, которые вступали в конфликт с современностью.
Гаупман был еще и врачом. И, как все, давал клятву Гиппократа. Не соблюдать собственные клятвы было не с руки, но если у больного случался приступ в субботу, то, как ни крути, что-то надо было нарушить.
А ведь были еще двести сорок восемь заповедей предписывающих.
Самуил Абрамович работал личным врачом у Липинского. По совместительству — всем. От хирурга до психиатра. Место было доходное. Подопечный тревожил редко и в основном по мелочи. То связки растянет на теннисе, то разволнуется от какой-нибудь финансовой ерунды. Однако сейчас Гаупману было не по себе. С одной стороны, ничего странного в том, что пациенту снятся кошмары, нет. С другой — в снах, которые тревожили господина Липинского, была определенная система. А к системе Самуил Абрамович относился уважительно всегда. Может быть, от природной склонности к точности и аккуратности, а может быть, из-за увлечения каббалой.
— Семен Маркович, — Гаупман терпеливо накачивал грушу измерителя давления, — как вы спали?
— А что? — удивился Липинский. — Бродил по дому и скандалил?
— Нет. — Самуил Абрамович пожал плечами. — Все было тихо. Но меня как врача интересует…
— Самуил… — Липинский укоризненно покачал головой. — Мы с вами знакомы очень давно, но я никак не могу привыкнуть к вашей манере задавать вопросы. Если вас интересуют мои кошмары, так и говорите.
— Интересуют, — согласился Гаупман. — Очень интересуют.
— Что конкретно? Хотите проанализировать меня по Фрейду? Вы же знаете, у меня с потенцией и желаниями все в порядке. На детей не тянет, старушек тоже не жажду, собачек и прочую дрянь не переношу. Мужчины тоже не входят в сферу моих половых интересов. Я что-нибудь забыл?
