Выход, в сущности, оставался только один. От воспоминания о Тео на душе сделалось нехорошо. Но Иржи подтолкнул корову в сторону мельницы.
Дождь усилился, к ночи похолодало. Дрожа в мокрой рубашке, в липнущих к ногам штанах, Иржи пробирался сквозь прибрежный тальник по плохо различимой тропке. Он все время задирал голову: тропинка шла мимо того обрыва, с которого они с Иоганном спускались несколько ночей назад. Тоже еще страсть!
Но если не считать шума дождя, все было тихо, ничто не напоминало о сумасшедшей ночи. Будто и впрямь не было ничего, словно все приснилось. Только на ладонях содранная веревкой кожа не успела еще зарасти.
Перед плотиной Рыжая заупрямилась. Выругавшись, Иржи взвалил на себя и незнакомца, и еще более тяжелый, насквозь пропитанный водой полушубок.
Почти в полной тьме, лишь слегка разжиженной отсветами деревенских огней, он ступил на узкую плотину. Внизу шумела вода. Два десятка скользких, неверных шагов довели его до полного изнеможения. Он просто упал, как только оказался на островке.
Дверь мельницы отворилась сразу, на первый стук. Ждали его, что ли? Иржи отпрянул.
Нет, ну это что еще за страсти!
На пороге стояла вовсе не старая Промеха, а совсем молодая девушка с фонарем в руке. Была она в белой мужской рубашке и в брюках для верховой езды. Такие вот фокусы.
– Ой, – сказала девушка
Иржи никак не предполагал, что сам кого-то напугает в этот славный вечер. Дела...
– Неплохая нынче погодка, – кашлянув, заявил он.
– Вы так считаете? – изумилась девушка.
– А я вас представлял по-другому.
– По-другому? Откуда вы обо мне знаете?
– Как откуда? Кто ж вас не знает.
– О, да вы льстец!
– Льстец? Здра-авствуйте...
В это время под полушубком закашлялся незнакомец.
– Здравствуйте, – испуганно сказала девушка. – Что вам нужно, сударь?
– Видите ли, фрау Промеха...
– Я не фрау Промеха!
– Разве? А кто?
Вместо ответа перед Иржи захлопнулась дверь. Скрежетнули засовы.
– И что ты здесь делаешь, пастух? – резко спросили сбоку.
Иржи пожалел, что не надел свой крестик туда, куда полагалось. Его в упор рассматривала жующая лошадиная морда.
Колдовство чистейшее! Опять влип... Он перекрестился слева направо, а потом справа налево, так как не помнил, что правильнее.
– Ладно, не бойся, – сказала Промеха, выходя из-за лошади.
– И н-не думал.
– Да, мыслей на твоем лице я тоже не приметила. Кого принес?
– Не знаю. По дороге нашел. Помирает он.
– Прямо помирает? Ну-ка, посмотрим.
Старуха подошла к незнакомцу и подняла ворот полушубка.
