— Вот тебе и заморыш! Как тебя зовут, волчонок?
Малыш сжался в комок, Детские губы дрогнули…
— Брагода.
Сотник руян бросил ребенку сухой палевый теплушник. Взгляд малыша набежал на глаза руянина.
— Смотри-ка, Оркс, он тебя признал. Возьми его себе, будет кому поквитаться с тобой за твой норов!
Гребцы засмеялись.
Брагода, все это время висевший на пеньковом шкоте и не сводивший с малыша глаз, оцепенел.
* * *
Прошедшая зима, а потом и мало-помалу подходящее лето утвердили в Брагоде намерение соединить свою судьбу с судьбой найденыша. Нет, собственно говоря, Брагода не сомневался в их изначальной соединенности. Трудно понять, как одно живое существо может разделиться на две взаимонесвязанные жизни. Брагода разумел это своим переходом во времени. Словно эхо, возвращающее давно отзвучавший голос. Он был никем в этом мире. И потому Брагода-дух потерялся в себе самом. Сомкнулся с бестелесной изнанкой ребенка, никак на него не повлияв.
По селам возили драгоценную статую Маткиземе. Великая Богиня простирала руки с золотыми прутьями колосьев и своим серебряным серпом. Крестьянки обсыпали ее зернами посевной ржи. Оркс не любил землеробных торжеств. Он был молчалив и нелюдим. Волчонок сновал вокруг приемного отца, пытаясь разбудить в нем беззаботную живость.
— Пойдем смотреть на Богиню, пойдем.
— Перестань!
— Пойдем, она нам подарит какой-нибудь прутик.
— Эта Богиня славит черный труд, а потому нам нет до нее дела.
— Зачем ты так говоришь?! А что такое черный труд?
— То, что воин всегда будет презирать.
— А что такое презирать?
Оркс давно заметил, что Великий жрец Храма испытывает особые чувства к Брагоде. Конечно, чудесная находка в Варяжском море не могла бы остаться незамеченной в Храме. Это был знак. Но Овар боялся Брагоду! Да-да, опытный глаз Оркса не мог ошибиться. Овар приваживал мальчика к себе. Забыв о законе касты, жрец посвящал ребенка в Веду, и Брагода часто играл в Богов. К душе Оркса подступала смута. Кто знает, кого углядел в Брагоде Арконский первосвятитель и какая тайна заставляет его, не боящегося гнева Святовита, содрогаться перед найденышем. Овар тихо противился посвящению мальчика в воины Храма, и это не могло радовать сотника. Потому Оркс заговорил о том, о чем, может быть, и не должен был знать Брагода. Может быть не должен. А теперь знать обязан, чтобы совсем не потерять голову от россказней Овара.
— Ты родом из Микуль-бора, Там твоя земля, она зовется Вагрией. Мы разных родов.
