А дорога была глухая, ни одной машины не видно.
Больше часа Микола ждал, что вот сейчас Иван что-то сделает и они поедут, а потом махнул рукой, забросил рюкзак за плечи и пошел на станцию пешком.
– Если исправишь, догонишь, – зло бросил Ивану.
Микола так шпарил, что весь взмок, но когда пришел на станцию, увидел только хвост поезда. Он выругался, сплюнул. Следующий поезд шел через сутки.
Что делать целые сутки? Это же с ума сойти можно, ожидая, и тут Микола вспомнил, что недалеко от станции есть городок, в котором Павел остался работать в редакции.
Делать все равно было нечего, и Микола отправился в местечко искать Павла. Пока дошел туда, пока отыскал редакцию, злость у него немного отошла, решил, что большой беды не случился, если он приедет в Минск на день позже. В редакцию он входил уже веселый, довольный тем, что сейчас увидит друга и себя покажет, вспомнят, как воевали, поговорят о жизни.
Встреча была радостная и шумная, друзья тискали друг друга, обнимали, хлопали по плечам, а потом, как это водится у мужчин, решили отметить встречу – замочить.
Зашли к Павлу на квартиру, Микола помылся, почистил сапоги, оставил свой рюкзак, и друзья направились в столовую.
Павел был в суконной куртке, сшитой на какой-то американский манер, – дали по талону ЮНРА, – в старой шапке ушанке, которая ему еще в партизанах, в кирзовых сапогах. Палочку, правда, в последнее время уже не брал с собой, нога, кажется, совсем не болела. А Микола выглядел хоть куда – желтое кожаное пальто ниже колен, подпоясанное широким ремнем, сапоги хромовые блестят, лицо выбритое, гладкое, щеки розовые, как у девушки, брови черные. Такого кавалера не могла не заметить даже Ванда. И она заметила, прошла раз, другой возле их столика, поглядывая на Миколу своими звонко-синими глазами, потом остановилась возле них, вынула из кармана фартучка блокнотик.
Обычно к столику, за которым сидел Павел, подбегала Таня, но сегодня Ванда будто перебила ее, и Павел почему-то не пожалел, наоборот, обрадовался.
Они с Миколой выпивали, говорили и никак не могли наговориться, вспоминали партизанских друзей, кто теперь где живет или воюет, некоторых уже не было на свете – погибли на фронте.
Микола несколько раз рассказывал, как его машина испортилась, как он опоздал на поезд. Ругал дороги, плохие в этой глухомани, ругал машину, что она старая, поломанная.
– Но ничего, нет худа без добра, – отходил Микола. – Если б не эта машина, не увиделись бы мы с тобой.
