– Ну-ка слазь сейчас же с этого велосипеда! Это Микеле.
– Ты правда хочешь унести его в дом? – спросил папа.
– Да.
– А сможешь сам?
– Конечно.
Мама сказала:
– Ты с ума сошел, Пино? Велосипед в доме? Все перемажет.
– Он будет аккуратным.
Моя сестра сдернула очки, бросила их на землю и принялась плакать.
– Мария, сейчас же подними очки! – разозлился папа.
Она скрестила руки.
– Нет! Я их не подниму, это нечестно! Все только Микеле, а мне ничего!
– Потерпи, придет и твой черед. – Папа достал из грузовика коробку, обернутую синей бумагой с большим бантом. – Вот твой подарок.
Мария быстро нацепила очки и начала развязывать бант, но он не поддавался, тогда она начала рвать его зубами.
– Подожди! Бумага очень красивая, еще пригодится.
Мама развязала бант и развернула бумагу.
В коробке лежала Барби с короной на голове, одетая в белое атласное платье и с голыми руками.
Мария чуть сознание не потеряла.
– Барби-балерина… Какая красивая…
Папа застегнул тент грузовика.
– Теперь, надеюсь, с подарками не будете приставать следующие лет десять.
Мы с Марией стали подниматься по лестнице: я с велосипедом, она – с Барби-балериной.
– Она красивая, правда? – повторяла она, не сводя с нее глаз.
– Очень. Как ты ее назовешь?
– Барбара.
– Почему Барбара?
– Потому что Барбара сказала, что, когда вырастет, будет похожа на Барби. Барби – это Барбара, но по-английски.
А с Бедняжкой что будешь делать, выбросишь?
– Нет. Она будет ее служанкой. – Потом посмотрела на меня и спросила: – А тебе твой подарок понравился?
– Да. Но я думал, что это будет совсем другое.
В эту ночь я спал со стариком. Я только-только забрался под одеяло и собирался полистать Тэкса, когда он вошел в комнату. Казалось, что он внезапно постарел еще лет на двадцать.
– Спишь? – прохрипел он.
Я закрыл журнальчик и повернулся к стене.
– Нет.
– Фу-у! Я сварился. – Он зажег лампочку рядом с кроватью и начал раздеваться. – Намотал сегодня, наверное, тысячу километров. Спина вдребезги. Должен поспать. – Он поднял вверх брюки, осмотрел их и сморщился. – Надо бы сменить гардероб. – Поднял сапоги и носки и положил их на подоконник.
У него страшно воняли ноги.
Он пошарил в чемодане, достал бутылку виски и открыл ее. Сделал большой глоток, сморщился и вытер губы рукой.
– Черт возьми, какая гадость. – Он взял папку, открыл ее, перебрал фотографии и спросил меня: – Хочешь посмотреть на моего сына? —
И протянул мне одну.
Это была та, которую я видел утром, когда рылся в его вещах. Франческо в комбинезоне механика.
