SIZE=1"Мы красные кавалеристы, и про нас Былинники речистые ведут рассказ...
На песке у самой воды стояла Наталья, бесстыже голая, как маленькая девочка, для которой стыда еще нет. Уперев руки в бока и прогнувшись в спине, она подставила вечернему растущему солнцу свой беременный живот. Он был чудовищно огромен, определенно больше солнца, а сверху еще лежали две большущие ее груди, чего у солнца вообще не было. Иван потрясенно смотрел на эту новую красоту Натальи и долго не мог отвести взгляда. Но все же сделал усилие, отвернулся и прокричал срывающимся голосом:
- Наталья! Это я, Иван!
Прикройся!
- Иванушка! - закричала Наталь и побежала навстречу, раскрыв объятия, и Иван зажмурился, чтобы не ослепнуть.
В платье, сшитом из трех или четырех старых гимнастерок, Наталья сидела у воды, сцепив руки и положив их на колени. Иван лежал рядом на боку, курил, смотрел на нее, новую, чистую, какую-то просветленно-красивую.
- Кого ждешь-то?
- спросил он, стараясь быть спокойным.
- А кто родится. Мальчик - мальчик. Девочка - девочка. А лучше двое, - просто и радостно ответила Наталья.
- Да там небось трое сидят, - высказался Новик.
Наталья залилась звонким смехом и уткнулась лицом в ладони.
- Что же ты не дождалась меня, Наталья? - с укоризной в голосе спросил Новик.
- Обидел ты меня, Ваня, - тихо, покойно заговорила Наталья. - Я без тебя руки на себя накладывала, а потом... - Наталья молчала, подбирая слова и покраснев вдруг от смущения.
- Блядовала... - подсказал Иван.
- Почему блядовала, - не согласилась Наталья. - Любила. Всех любила, чтоб тебя одного забыть.
А Гриша пожалел меня, и я ему по гроб жизни благодарна и никогда ему не изменю...
Иван опустил голову и вдруг вскинулся.
- Погоди, Наталья, по сроку он ведь может и мой быть!
- Может и твой, - согласилась Наталья. - Мне все равно чей. Я вот только родить одна боюсь. Нету больше женщин в корпусе. Кого убило, кто от болезней помер, а остальные к ханам в гаремы пошли.
Похоже, мысль о том, что это может быть его ребенок, очень обрадовала Ивана и успокоила.
- Не боись, Наталья! - заговорил он с воодушевлением. - Приходилось мне и этим заниматься, не боись, родим! Мой... Как пить дать - мой!
- Таличка!.. - донесся до них жалобный голос Брускина.
Наталья оглянулась. Вдалеке стоял Брускин и смотрел на них, не решаясь подходить. Наталья махнула рукой и ласково крикнула:
- Иди сюда, Гришуля!
Сидели отцы командиры, пригорюнясь, в кое-как зашитой палатке Шведова.
