- А откуда же? - обиженно и зло ответил Иван.
- Простите. Я тут совсем закрутился. - Брускин обнял Новика. - Ну как там бабушка?
- Бабушка?..
Да ничего бабушка... - Обида все еще не оставляла Ивана.
Глаза Брускина загорелись.
- Фрукты кушала?
- Еще как. Аж за ушами трещало.
- Ну какая она, расскажите! - спрашивал по-детски нетерпеливо комиссар.
- Да бабуля как бабуля, крупная такая, веселая, все сидит, семечки лузгает...
Глаза Брускина стали гаснуть. Новик заметил это и стал чесать затылок, размышляя.
- Это, может быть, соседка, тет Дуся? - с надеждой спросил Брускин.
- Ну да, соседка! - обрадовался подсказке Иван. - А твоя... худенькая такая, седенькая...
- Глянул повнимательней на Брускина и прибавил:- Носатенькая...
Брускин счастливо улыбнулся.
- Да, я вылитый бабушка, это все говорили.
Новик облегченно вздохнул и спросил прямо, глядя на комиссара с сомнением:
- Григорь Наумович, вы тут что, бетеля обожрались?
- Да нет, скорее климат... и вообще... как-то все не так... и не туда, - ответил Брускин, сам не зная ответа. - Идемте скорей!
Товарищ Шведов совсем запутался.
В большой командирской палатке стоял индийский трофейный столик с гнутыми ножками, а на столике стоял или сидел Шведов. Понять это было невозможно, как невозможно было понять, где начинаются и где кончаются руки и ноги начштаба. Шведов действительно запутался и молча и страдальчески смотрел перед собой.
- Это Еха 24, - озабоченно объяснил Брускин. - У нас ею многие стали увлекаться...
- А зачем ты-то, Артем? - спросил Новик, закуривая.
- Курить хотел бросить, - объяснил Шведов.
- Сейчас я тебя распутаю, - пообещал Иван и с силой потянул руку Шведова.
- О-ой, Иван, не надо! - заорал начштаба.
- Лучше дай затянуться.
Новик сунул Шведову в рот цигарку, и тот с наслаждением запыхал.
- А где Наталья? - спросил Новик.
- Загорает Таличка, - ответил Брускин деловито и нежно.
- Чего?
- тихо спросил Новик.
- Принимает солнечные ванны, - объяснил комиссар. - Да! Вы ведь не в курсе. Мы с ней теперь муж и жена!
Иван молчал, не двигался, каменел лицом, наливался изнутри неудержимой яростью не к кому-то конкретно, а вообще.
- Не горячись, Иван, - попросил запутавшийс Шведов и сплюнул потухшую цигарку.
Но Новик взревел, выхватил из ножен саблю и стал крушить все вокруг. Он исполосовал палаточную ткань в лапшу и вышел наружу. Вслед ему смотрели испуганный Брускин и распутавшийся Шведов.
Иван ломился сам не зная куда сквозь густой кустарник, рубил его налево и направо и вдруг остановился и прислушался. Наталья пела:
