- Деньги давайте, - зашептал он.
Иван вытащил из кармана галифе горсть царских золотых червонцев, отдал Шишкину.
- Эх, червончики, с вами бы сейчас в первопрестольную, - успел прошептать Шишкин, прежде чем вновь побежать к колдунье.
Что-то заставило Ивана оглянуться. Кобра, та самая, стояла за его спиной, готовясь к прыжку.
Иван выхватил шашку. Змея мгновенно упала и шмыгнула куда-то, пропав в темноте. Выставив перед собой оружие, Новик озирался по сторонам, отовсюду ожидая атаки.
А змея поднялась по руке колдуньи и обвила ее шею. Шишкин побелел от страха, стоя рядом, но от того же страха не мог сдвинуться с места.
Колдунья что-то сказала.
- Кангалимм спрашивает, кто хотел убить ее маму, - блеющим голоском перевел Шишкин.
- Скажи ей, знаешь, где я ее маму видел? - зло ответил Иван.
Шишкин посмотрел на Ивана в ужасе.
Колдунья стала вдруг подниматься и пошла к Новику - прямо через пламя очага. Это была высокая статная женщина. Змея тут же заняла ее место, свернулась клубком на атласной подушке.
Колдунь подошла к Ивану близко, подняла свою черную, с длинными пальцами руку и стала расстегивать гимнастерку на его груди.
- Стойте, не шевелитесь! - умоляюще прошептал Шишкин, который оказался уже рядом.
- Щекотно, - пожаловался Новик, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
Колдунь нащупала три крупные родинки на груди Ивана и вдруг сложила перед ним ладони и поклонилась.
Шишкин торопливо переводил.
- Она говорит, что знала вас в ее прежней жизни...
Это я вам потом объясню, Иван Васильевич... Э-э... между прочим, она называет вас маха саиб - великий господин... Значит, в той жизни вы были полководцем у одного царя, а она у него была наложницей... И вы, Иван Васильевич, ее полюбили, а она вас... Э-э... А царь вас обоих за это заживо замуровал в стену. Черт побери, прямо опера Аида...
Глава четвертая
Не капли, но потоки дождя изливались на джунгли с низкого беспросветного неба. Лошади вошли в лагерь понуро и устало, и так же понуро и устало сидели на них возвращавшиеся из разведки красноармейцы.
Мокрый до нитки Иван сполз с лошади, вошел для доклада в палатку Лапиньша, скоро вышел и побрел к себе.
Сочувственно улыбаясь и покачивая головой, наблюдала за ним Наталья из большой женской палатки.
Что-то взорвалось на небе громом, как всегда, неожиданно, Наталья вздрогнула и чуть не перекрестилась.
Покашливая, Иван прошел совсем рядом с открытым пологом палатки и не заметил ее, а Наталья увидела, как бьет его дрожь, и услышала, как стучат его зубы.
