Я с сомнением покосился на Владика, но, наткнувшись на насмешливый взгляд, опрокинул в себя рюмку. "Martell" скользнул внутрь, оставив во рту приятное послевкусие. Ощущение было весьма странным - словами не передашь, - и я застыл в недоумении. Будто и не спиртное выпил. В общем, напиток для гурманов. И прав был Владик - закусывать лимоном не хотелось. Этот напиток вообще ничем закусывать нельзя, разве что закурить легкую сигарету.
- Еще? - предложил Владик.
Я неуверенно повел плечами, но когда бармен поднес горлышко бутылки к рюмке, все же отказался.
- Пожалуй, не стоит. Не для русского желудка это пойло. Нам бы чего позабористей, чтобы душу свернуло и развернуло, вконец ошарашивая иностранцев славянскими глубинными тайнами.
- Тогда переходи на самогон, - саркастически хмыкнул Владик. - Поэт в тебе умер... "Hennessy"? - предложил он.
- Давай, - равнодушно согласился я и махнул рукой. Настроение вдруг испортилось, и это было нехорошим признаком. Когда наступала такая вот "вселенская" апатия, в голове возникали самые скверные предсказания.
Бармен поставил на стойку чистую рюмку, налил в нее коньяк, пододвинул ко мне.
- Только обязательно поведай, - ехидно заметил он, - согреет ли загадочную русскую душу американский коньяк, или она его отвергнет.
Я машинально кивнул и выпил. Но ни вкуса, ни запаха не почувствовал, так как именно в этот момент пришло озарение.
- Ты чего? - изумился Владик, увидев, как вытянулось мое лицо. Он перегнулся через стойку и постучал меня по спине. - Не в то горло пошло, что ли?
Я очнулся от видения будущего и, для вида прокашлявшись, обвел погребок взглядом. Из десяти столиков были заняты только три. За столиком у входа, потягивая через соломинки коктейль, поданный вместо Люси официанткой Ниной, мирно ворковала престарелая парочка - то ли добропорядочная супружеская чета, то ли поздние влюбленные, решившие на старости лет тряхнуть стариной. Судя по лощеному виду седовласого мужчины, более вероятным было второе. Еще тот ловелас - на лице написано, что ни одной юбки не пропустит. Как говорится, седина в бороду, бес в ребро... Но не они были причиной моей тревоги. Такие же безвинные статисты будущей драмы, как я. Главная пара "действующих лиц" сидела в глубине зала за столиком у стены. Несмотря на то что на столике стояли лишь вазочка с мороженым и рюмка с коньяком, по виду посетителей было понятно, что погребок удостоили своим посещением весьма солидные бизнесмены. Грузный бритоголовый мужчина лет пятидесяти с надменным волевым лицом в черном смокинге и белой рубашке при бабочке вяло ковырял ложечкой в вазочке с мороженым и что-то неторопливо говорил, строго глядя в глаза собеседнику, Моложавый кучерявый мужчина с восточными чертами лица в пронзительно голубой рубашке с распахнутым воротом слушал внимательно, изредка кивал. К стоявшей перед ним рюмке коньяка он не притрагивался. А в углу сидели четверо телохранителей. Крепкие ребята. Несмотря на жару, все в пиджаках, а значит, при оружии. Сидели они профессионально: двое спинами к одной стене, двое к другой - и цепкими взглядами рыскали по залу, чуть задерживаясь на входных дверях, пустом гардеробе, туалетных комнатах и входе в подсобку. На столике перед ними стояли фирменные стаканчики кока-колы, и телохранители по очереди подносили их к губам, создавая видимость отдыхающей компании, но больше демонстрируя хозяевам свое усердие.
