Аркадий. Гигант.
Феликс. Забросили меня в Лондон через третью страну. С евреечкой свели в ресторане. Ей двадцать лет было. Катрин. Да вот ее фотокарточка. (Показывает Аркадию фотокарточку.)
Аркадий. Красивая. Сразу видно, не наша.
Феликс. Чисто, суки, в ресторане сработали. В Кембридже она училась. И я попал в Кембридж на стажировку. А в банке у меня миллионы наследные. Чисто. А по-английски квакать мать меня еще с детства натаскивала. Спецшкола по ее настоянию. Будто в воду глядела, как мне это все пригодится. Влюбилась в меня Катрин, безумно влюбилась. Вопросов никаких не задавала - просто любила и все. А на каникулах повезла меня в одну приграничную страну азиатскую к отцу на виллу - знакомить. И в первую же ночь, на хуй, я их всех там, божих одуванчиков, и приголубил - ножом беззвучно. Восемь человек там на вилле было - всех ножом по глотке, чтобы никаких свидетелей. Понимаешь? И ее - свою любовь - тоже. Ее последнюю. В сердце ее. Она даже и не проснулась. Она даже и не знает, что это я ее. Во сне умерла. Счастливая. Любил ее Бог. Свидетельствую - любил. А потом я через границу ушел той же ночью. Шестьдесят километров за ночь ногами прохуячил. На нашей зоне меня встречали. До минут операция была расписана. Мне звание сразу до капитана подняли. Вот так и пришлось восемь человек из-за одного врага народа приканапыжить. Его жену, стариков, мою любимую и то, что у нее в животике начинало шевелиться - мое что-то!!! (Плачет.)
Аркадий. Ну успокойся, Феликс, успокойся, Феликс.
Феликс. Спокоен, на хуй, солдат Родины. Спокоен, Аркашка. А сейчас читаю вот в газетах - ее отец реабилитирован посмертно. А что его КГБ, лично я прирезал, не пишут. А пишут, что его цэрэушники свои же кончили. Вчера годовщина была как раз той ночи петуха красного. И отметил вот я этот день знаменательный тем, что этого гебиста начинающего чужими руками приделал - их школа. Злом зла не одолеешь - с Толстым согласен. Но жизнь эта наша совейская все законы человеческие порушила и похерила. Так что. (Пауза.) И поэму я пишу о том, как Катрин помогла мне своей любовью сучье задание совейское исполнить, за которое я капитана хапнул; о том, какой мудак я был, что с ней там не остался. Жажда подвига?! Любовь к этой пересоленой совейской Расее?! Идеология с детства в мозгах, в душе, в хуе?! Почему так? Почему в таком мазохизме все так?! КГБ я тогда зассал - как ты сейчас любера. А любовь настоящая - штука такая - с годами не проходит, а усиливается.
