Он держался несколько лет. Его внезапная трезвость пришлась не по душе его бывшим собутыльникам. Особенно она не понравилось Максу Руденко. Он потерял возможность манипулировать тем, перед кем так униженно и сладострастно пресмыкался.
А вероломную Кутькову Нина решительно и бесповоротно вычеркнула из своей жизни. До поры до времени…До смерти мужа.
Глава 9
Взросление, тяжелое и смутное, как болезнь, наступило внезапно. С Катей творилось что-то странное. Настроение было отвратительно плаксивым, ее охватывала странная слабость, ничем не хотелось заниматься, никуда не хотелось идти — а особенно в школу. Хотелось лечь на диван и, уткнувшись в книжку, погрузиться в выдуманный мир приключений, где женщины все как на подбор красавицы, а мужчины — рыцари без страха и упрека.
Себя Катя считала отъявленной уродкой, искренне жалея, что вообще народилась на свет. Чтобы не расстраиваться, она потихоньку унесла зеркало из своей комнаты, потому что оттуда на нее взирало лупоглазое, чернявое существо с нечистой кожей и сальными волосами (сколько их ни мой, они все равно становятся грязными уже на следующий день).
Порой Катя тайком доставала с полки, где хранились пожелтевшие газетные размытые вырезки и четкие журнальные оттиски, сложенный вчетверо портрет волоокой красавицы с пшеничной косой и бирюзовым взглядом. С ненавистью, более похожей на обожание, она пристально изучала это лицо. Жадный взор скользил по красиво очерченным бровям, отмечал удивительную правильность подрисованных карандашом глаз, кошачью мягкость ноздрей, нежный овал лица, бархатную гладкость безупречной кожи, многообещающую лукавость улыбчивых губ. Как она завидовала своей матери — и как ненавидела ее!
Ну почему, почему она такая уродка, почему она нисколько не похожа на мать? Катя казалась сама себе чернавкой. Мучительно было сознавать, что эта экранная красавица не какой-то недостижимый идеал, который редко встречается в жизни, а ее родная мать, самый близкий ей по крови человек.
Катя со вздохом прятала снимок в самый дальний угол и отправлялась на кухню. Она шарила по шкафам в поисках чего-нибудь сладкого, чтобы подсластить свое излишне горькое самомнение. Набив рот конфетами или, когда не было конфет, обыкновенным сахаром, она, протяжно вздыхая, валилась с книгой на диван и, сосредоточенно двигая челюстями, переносилась в страну грез, откуда так не хотелось возвращаться. Как результат чрезмерного потребления сладкого, на следующий день прыщей становилось еще больше, и настроение портилось еще сильнее.
