Однажды Левка прибежал ко мне возбужденный и заорал:
Сердца застучали счастливо,
И вздрогнул корабль-богатырь:
Из тесных пределов залива
Идем в океанскую ширь!
Давно уже поговаривали в Кронштадте о предстоящем далеком плавании крейсера "Аврора" и учебного судна "Комсомолец", но еще не было известно, кто из наших ребят пойдет в заграничный рейс.
Всезнающий Мишка доложил нам: Левка идет на "Авроре", Серега и я - на "Комсомольце"! И сам Мишка под командой бравого рыжего капельмейстера тоже отправлялся в этот поход.
И вот мы выходим в открытое море.
На "Комсомольце" молодой политрук Петр Бельский развесил большую географическую карту и стал рассказывать матросам о Финляндии, Норвегии и Швеции, мимо которых мы должны проходить. Шторм налетел неожиданно. Карта запрыгала вверх и вниз, мы повалились на палубу, многих укачало. Спасибо, боцман Кожемякин с "Авроры" выручил. Он через сигнальщика просемафорил совет: "Устройтесь на шкафуте{7} у грот-мачты{8}". Это самое удобное место на корабле, и тут не качало. Политзанятия провели.
Вечером мы с Серегой оседлали кнехты{9}, на которых еще не стерлись медные буквы старого названия судна - "Океан". Глядя на огромные волны, Серега сказал мне:
- Костя, я теперь флотский навсегда, палкой с корабля не выгонишь. А ты?
- И я тоже.
* * *
Наши корабли пришли в норвежский город Берген. На берегу мы купили у газетчика белогвардейскую газету "Руль". В ней было описано, что ожидаются советские моряки, которых нужно остерегаться. Они будут пьянствовать и всех резать. Тут же красовалась картинка: советский моряк в бескозырке, опоясанный пулеметными лентами, с двумя маузерами и с огромным ножом в волосатых руках.
Мы расхохотались. Левка посмотрел на рисунок, сузил глаза, желваки заиграли под натянутой кожей - так он смотрел однажды на хулиганов в клубе.
В этот же день мы выгладили брюки, наваксили ботинки до зеркального блеска и в гладких синих форменках стройными рядами вышли на улицы Бергена. Впереди нас шагал оркестр. Трубы горели как солнце, так хорошо были надраены, а лучше всех - прямо как золотая - сверкала труба Мишки.
Шаги наши очень четко и громко раздавались на мостовой, - казалось, их могла слышать вся Норвегия.
Улицы Бергена будто вымерли, окна красивых домов с черепичными крышами наглухо закрыты. Норвежцы держались настороженно: неизвестно, как поведут себя советские моряки, которых они видели впервые.
Капельмейстер махнул рукой, и грянул флотский марш. Осторожно чуть раздвинулись ставни одного домика, выглянул нос какого-то старика. За ними приоткрылись другие, показалась женщина, еще, еще... Из окон высунулись норвежцы, послышались возгласы: "Виват, виват!", замахали руки, запорхали платочки, и улыбающиеся девушки забросали нас цветами.
