- Вы запишете ее? Если я убедительно вас попрошу?
- А зачем вам это так уж понадобилось, мадам Мондрагон?
На какое-то мгновение ее трагическое лицо исказила гримаса ненависти.
- Да затем, что мне удалось выяснить: этот ювелир, этот Рубен Аласян, двадцать лет подряд обманывал Пьера... в смысле процентов с оборота... Мне удалось это выяснить... И я могу это доказать... А ведь Пьер так ему помог! Пусть же мир узнает об этом! Я давно уже поджидаю такого, как вы. Поджидаю писателя! Вы ведь запишете все, что я вам рассказала?
Я молчал.
- Мосье Руайан, я вас о чем-то спросила. Неужели вы думаете, я стала бы вам все рассказывать, не будь вы писателем? Я же сразу, едва вы вошли, спросила у вас, кто вы по профессии, помните?
- Помню.
- И лишь после этого я начала рассказывать. Вы ведь запишете эту историю, чтобы изничтожить негодяя Аласяна? Да? Ну скажите "да", мосье! - Она пришла в крайнее возбуждение.
- А почему бы вам самой не написать вашу историю, а я бы пристроил ее в какой-нибудь в журнал? Вы ведь умеете писать. Эти дивные любовные письма...
Она нетерпеливо мотнула головой:
- Нет, нет и нет!
- Почему "нет"?
- Я, мосье, могу писать любовные письма, прекрасные любовные письма. Но больше ничего. Вот как мой бедный Пьер умел только любить, но не умел рисовать. Нет и нет, я никогда бы не сумела записать эту историю. Это обязаны сделать вы, вы!
- Но если я запишу вашу историю, мне придется изменить имена и место действия.
- Это еще почему? - возмутилась она.
- Да потому, что я не хочу, чтобы мосье Аласян подал на меня в суд. И еще я хочу защитить других людей.
- Аласян проиграет дело в суде. Я рассказала вам чистую правду. У меня есть свидетели, двое служащих Аласяна, которых он уволил. Они готовы давать показания под присягой. Только начать дело должен кто-нибудь другой. И этот другой - вы, мосье Руайан! Мосье, обещайте же мне написать эту историю! Не то вы меня очень разочаруете! Не то вы коварно пробрались сюда... неизвестно почему. А вы и в самом деле писатель? Вы что вообще написали, мосье Руайан?
Ситуация становилась неприятной.
Я сказал:
- Я напишу вашу историю, мадам Мондрагон.
- С настоящими именами и названиями?
- С настоящими именами и названиями, - отвечал я, решив про себя все так зашифровать, чтобы это не навредило мне, разумеется, в том случае, если я когда-нибудь - поди угадай заранее - решу об этом написать.
Она вскочила с места и прежде, чем я мог этому помешать, поцеловала мою руку.
