После такого подробного рассказа о якобы нашем семействе все искатели приключений улепетывали от нас с такой скоростью, что наверняка поставили пару мировых рекордов.
Однажды, правда, мы нарвались на двух парней, которые явно не были расположены ставить мировые рекорды в беге по пересеченной местности. Но и тут нам удалось спастись. Дело в том, что Ульянке подошло время превращаться обратно в Улу… Так вот, когда парни, отпуская плоские шуточки по поводу Ульянкиной красоты, начали подбираться поближе к ней, в воздухе что-то бахнуло, засверкало, и прелестная полногрудая красавица превратилась в здоровенного рыжего мужика с грозно выкаченными глазами… и абсолютно голого. Правда, этого парни уже не видели. Они так резво рванули с места, что, наверное, побили рекорды по скорости всех своих предшественников.
Пока я тихо умирала от хохота, согнувшись пополам и держась за живот, Ула, ставший примерно одного цвета с перезрелой клубничкой, малиновым метеором исчез в ближайших кустах. Вышел он оттуда уже при полном параде — в штанишках и безрукавке. Я постепенно перестала икать, и мы продолжили наш путь.
Мощный запас еды, положенный матушкой Бруин, неуклонно таял, и я с тоской думала о том, как и где мне придется его пополнять. К тому же я отмахала столько километров, что мои ноги, казалось, вот-вот объявят сидячую забастовку. Правда, однажды мне повезло — какая-то добродушная тетка провезла меня пару миль на телеге. Но вот я почувствовала, что больше не смогу и шагу ступить, и с воплем свалилась в придорожные кусты.
Ула бело-голубым облачком летал вокруг и ныл:
— Полин, че, устала, да? Ну потерпи, еще чуть-чуть осталось… Ну давай сделаем привал, если хочешь!
Я демонстративно развязала мешок, выцарапала оттуда кусок хлеба с сыром и принялась мрачно его жевать, прикидывая, как бы лучше засветить Уле горбушкой в лоб. Но горбушку мне было жалко, да и Уле эта горбушка — что в лоб, что через лоб. Бесплотный он все-таки.
Пока я ела, Ула пристроился рядом, вытащил откуда-то из воздуха музыкальный инструмент наподобие арфы и, состроив вдохновенную рожицу, пару раз брякнул по струнам.
— Вот, — обрадовалась я. — Музыкальное сопровождение! Ну-ка, скальд, сбацай мне что-нибудь душевное. Типа “Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе…” — провыла я.
— Это я не умею, — потупился скальд. — У этой драпы слишком сложный стев.
— Чего?!!
— У этой песни слишком сложный припев, — пояснил Недобитый Скальд, перебирая струны своей бренчалки. — За свою недолгую жизнь я не овладел как следует искусством игры… Я пел простые песни о дружеских пирушках и славных битвах, о могучих воинах и прекрасных женщинах. А земли в иллюминаторе я не видел…
