Современный писатель не решается описать этого рисунка, но в тогдашнее время понятия о приличном и неприличном были иные, и теремные девушки без всякого зазора потешались скоморошьим плясом.
После плясунов выступил мужичонка с куклами. Он надел на себя нечто вроде кринолина, потом вздернул его головы и образовал таким образом некоторое подобие ширм, из-за которых стал показывать кукол, говоря за них прибаутками (некоторое подобие современного Петрушки).
Девушки покатывались со смеху; Миша не отрываясь смотрел на кукол загоревшимся взором, и княгиня милостиво улыбалась скоморохам.
А потом выступил гудошник и, водя смычком по струнам гудка, запел заунывную, длинную песню о том, как Шуйские погубили славного Скопина, как пришел он на пир и жена его дяди подносила ему чару зелена вина; как замутилась голова его с того зелья, что было подсыпано в вино, и как привезли его умирающего домой, где горьким плачем и воплями встретила его тело молодая жена.
Затуманились всех, слушая заунывный, гнусный речитатив под однообразное гудение струн, и по белому лицу княгини скатилась слеза; но скоро грусть, навеянная песней, сменилась истомою, и княгиня решительно поднялась с крылечка.
- Ну, люди добрые, потешьте девушек, - сказала приветливо, - а я пойду... Мишу на верх отведешь немного погодя, а их Степанычу накормить вели, да пиво пусть выставит! - сказала она, обращаясь к пожилой девушке и медленно, вперевалку, прошла в покои, где было полутемно и прохладно.
- Ну, что вам, девушки, любо? - меняя прежний подобострастный сон на грубый, спросил рыжий. - Сплясать, что ли?
- А хоть спляшите, а там опять кукол, - бойко отозвалась Матреша.
Пожилая девушка стала подле Миши и ласково обняла его. В это время Миша вдруг вскрикнул. Ему показалось, что слепой старик стал зрячим и смотрел на него.
- Что ты, родимый? - встревожилась девушка; но Миша уже оправился и смотрел на скомороший пляс; а в это время слепой гудошник под грохот нестройной музыки говорил рыжему:
- Как его ты возьмешь, Злоба? Ишь сколько девок вокруг: какой вой подымут!
- Не бойся! - ответил Злоба. - Коли Поспелко взялся, так будет слажено. Он ногу из стремени скрадет, не то што! - и он толкнул в бок раскосого поводильщика козы.
- Удумал, Поспелко?
Тот ухмыльнулся.
- Беспременно заночевать надо, - сказал он, - а всего допреж узнать, тот ли он, кого надоть, чтоб не занапрасно стараться.
- Ввечеру все дознаем, - ответил Злоба.
