- Я верю, что лично ты здесь не при чем, - быстро ответил Илларион.
- Веришь? Вера, брат, это такое дело... Но тем более. Значит, я чистенький...
- Лично ты, - вставил Илларион. - Ну, не знаю... может быть, и все наше управление. Все-таки мы - внешняя разведка, а внутренние дела проходят по другому ведомству... Гексаген, Андрей. Дома взрывали гексагеном, а его не приготовишь в домашних условиях и не купишь на колхозном рынке. Это тебе не тротил.
- Н-да, - сказал Мещеряков. - Буквально то же самое я на днях слышал по телевизору.
- Телевизор не смотрю, - отрезал Илларион, - но уверен, что это сообщение прошло не более одного раза.
Так? Уверен, что так. Можешь проверить.
- Уже проверял, - неохотно признался Мещеряков. - Так оно и есть.
- А откуда им позвонили, ты не узнал? Впрочем, можешь не пытаться все равно не скажут. И потом, я все-таки не хочу верить, что доблестная ФСБ решила таким образом подогреть патриотизм. В общем, можешь не беспокоиться, ничего расследовать я не собираюсь.
- Вот и слава богу, - сказал Мещеряков. - Не лезь в эту мясорубку. Честно говоря, я тебе даже немного завидую. Ты все-таки большой хитрец, Илларион.
Умудрился пролезть в святые, когда все остальные по уши в дерьме. В общем, занимайся своим делом и ни во что не встревай, а то еще пристрелят ненароком.
- Знаю, - Илларион скривился. - "Вихрь", "Антитеррор". Массовое выселение из Москвы брюнетов в кепках.
- Тес! Ни слова про кепки! - предостерег Мещеряков, приложив указательный палец к губам и страшно выпучив глаза.
Илларион вгляделся в эти глаза и с удивлением понял, что полковник пьян.
- Ну, Юрия Михайловича брюнетом не назовешь, - сказал он. - А ведь ты готов, Андрей. Как это я не заметил, что ты еще раньше набрался?
Полковник тяжело помотал головой.
- Ничего я не набрался, - сказал он. - Просто не сплю четвертые сутки, а годы уже не те. Помнишь, как раньше?.. Неделями.., месяцами, черт подери!..
- Годами, - сказал Илларион. - Не смыкая глаз и не слезая с седла. Пойдем, провожу тебя до машины, а то шофер не узнает.
Глава 7
На следующий день после похорон Антонины Андреевны Снеговой старший оперуполномоченный капитан Нагаев вышел из дверей отделения и закурил, невольно ежась под порывами сырого холодного ветра, дувшего вдоль улицы и заставлявшего поверхность грязных луж талой воды собираться похожими на стиральную доску морщинами.
Нагаев поставил торчком воротник кожаной куртки, поглубже надвинул подбитую овчиной кепку, жалея, что у нее нет наушников, и шагнул с крыльца, сразу же угодив обеими ногами в лужу. Левый ботинок немедленно дал течь. Капитан коротко выматерился - весь тротуар, насколько хватал глаз, представлял собой сплошное серо-коричневое месиво из талой воды и готового вот-вот превратиться в нее снега, так что о сухих ногах можно было забыть.
