– Мамка побегла в магазин, – сказал он.
– У-У, – промычал Иван в знак того, что ему все ясно, хотя ему ничего не было ясно. – Ты в каком же классе? – спросил он парнишку.
– В восьмом. Ничего себе, -удивился Алтынник. Сам он кончил только семь классов.
– А зовут тебя как?
– Вадик.
– Молодец, – похвалил Алтынник и прикрыл глаза.
Побаливала голова. То ли оттого что он вчера немного перебрал, то ли оттого, что он, кажется, обо что-то вчера ударился. Было у него еще такое ощущение, будто из его памяти выпало какое-то очень важное звено, но он не мог понять, какое именно. Смутно помнилось, вроде он ночью что-то искал, не нашел, улегся на полу. Но как он попал в кровать? И в мозгу его слабо забрезжило воспоминание, что будто бы Людмила подняла его с пола и положила к себе в постель и между ними как будто что-то было, а она его потом спросила:
– Почему же ты говорил, что маланец? А он спросил:
– Что такое маланец?
– Еврей.
– А почему ж маланец?
– Ну, сказать человеку еврей неудобно.
Теперь никак он не мог припомнить, приснилось ему это все или было на самом деле. Но думать не хотелось, и он вскоре уснул.
Когда он открыл снова глаза, Вадика в комнате не было. Решив, что уже поздно, Алтынник встал, надел штаны (они вместе с гимнастеркой висели на спинке стула перед кроватью), сунул ноги без портянок в сапоги и вышел в соседнюю комнату.
Старуха в разорванном под мышками ситцевом платье (нижняя рубаха выглядывала из-под него) стояла спиной к Алтыннику возле печи и, нагнувшись, раздувала самовар. Алтынник подошел к старухе сзади и крикнул в самое ухо:
– Бабка, где тут у вас уборная?
– Ой, батюшки-светы! – вскрикнула старуха и подняла па Алтынника перепуганные глаза. – Ой, напужал-то! Ты чего кричишь?
– Я думал, ты глухая, – махнул рукой Алтынник. Он поморщился. – Ой, бабка, мутит меня что-то и голова вот прямо как чугун, честное слово.
– Похмелиться надо, – сочувственно улыбнулась бабка.
– Что ты, бабка! Какое там похмелиться. Мне это вино и на глаза не показывай, так там внутре, как будто крысу проглотил, честное слово. Чего-нибудь бы холодненького испить бы, а, бабка?
– Кваску, – нараспев сказала старуха.
– А холодный? – оживился Алтынник.
– А как же. Чистый лед!
Алтынник обрадовался.
– Давай, бабка, быстрей, не то помру, – заторопил он.
Старуха сбегала в сени и вернулась с трехлитровой бутылью красного свекольного кваса. Алтынник хватил целую кружку.
– У-у-у! – загудел он довольно. – Вот это квас! Аж дух зашибает. Погоди, бабка, не уноси. Сейчас я сбегаю по малому делу, еще выпью, а то уже некуда, под завязку.
