На белоснежной стене чья-то злобная рука намалевала кроваво-красными буквами:
"Кай - болван".
КЛАВДИЯ
- Это сделал Руф! - воскликнул Юлий.
- Он, наверное, сошел с ума, - предположил Публий. - Если это увидит отец Кая - Руфу несдобровать!
Мальчики с тревогой взглянули на дом сенатора. Виниций очень рьяно поклонялся богам и всегда высоко чтил императора.
Все знали, что он пожертвовал огромную сумму на строительство храма Минервы.
- А это очень плохо - испортить храм? - спросил Флавий.
- Плохо? - отозвался Публий, - Да ты так запросто попадешь в настоящую беду.
Антоний подошел к стене храма и ткнул пальцем в букву "К".
- Интересно, откуда у Руфа такая замечательная краска? - восхищенно спросил он.
Муций оттеснил его в сторону и принялся стирать надпись краем своей тоги. Но краска уже успела высохнуть.
- Так не годится, - сказал он. - Эти каракули нужно соскоблить.
- Может, попробуем поскоблить камнем, - предложил Юлий.
Он посмотрел по сторонам, но не увидел ни одного камешка вокруг: площадь перед храмом содержалась в безукоризненной чистоте.
- Давайте тогда скоблить нашими стилями, - придумал Антоний.
Но было слишком поздно: к храму быстрыми шагами приближались двое. Флавий тут же подхватил свой школьный скарб и стал убегать во все лопатки. Он перебежал в развевающейся тоге через площадь и затаился в густых олеандровых зарослях на краю рощи. Остальные не замедлили последовать его примеру.
- Почему ты удрал? - еле переводя дыхание, поинтересовался Антоний.
- Те люди могли подумать, что это сделали мы, - оправдывался Флавий.
- Тихо! - строго прошептал Муций. - Нас могут услышать.
Мальчики сквозь ветви кустарника принялись следить за двумя прохожими и увидели, как те исчезли за углом храма. Один из них воскликнул, смеясь:
- Взгляни сюда, Клодий. Кто-то написал на стене: "Кай - болван".
Но второй, похоже, не понял шутки.
- Скандал! - прорычал он. - Возмутительная выходка! Абсолютно ничего смешного.
- Ну, не горячись, - снова заговорил первый. - Ты же видишь, это рука ребенка. Глупая детская шалость, только и всего. И мы с тобой, дорогой Клодий, были когда-то молодыми.
- Нет, - возразил тот, кого звали Клодием. - Мне и в молодости не пришло бы в голову осквернить храм.
Прохожие обогнули здание и двигались к каменной лестнице, которая вела в узкую аллею. Это были два пожилых горожанина в белоснежных тогах. Один из них - высокий и грузный, другой - маленький и тщедушный. Большой, когда говорил, размахивал от злости и возбуждения руками. Вдруг он замер, схватил маленького и худого за тогу и прокричал:
