Я разглядывал серию фотографий под заголовком The Good Life, сделанную неким Стивеном Майзелем. На стикере, приклеенном к обложке журнала, было написано:
Легендарная фотосессия в октябрьском номере итальянского «Вог» в 1997 году. Для нее позировали Кэролин Мерфи, Чандра Норт, Колин Эглсфилд и другие модели того времени. Съемка воплощает американскую мечту, неотъемлемыми и главнейшими элементами которой являются семейная гармония, автомобили и спорт.
Модели – и мужчины, и женщины – так и сияли; от их слащавых улыбок у меня начала зудеть кожа. Отцы играли на пианино, бросая умильные взгляды на дочерей; подруги прощались после проведенных вместе выходных, а их бойфренды стояли рядом и ждали – еще одна игра взглядов, настолько восторженных, что уже казались фальшивыми; и, будто этого было недостаточно, на снимках появлялся включавший телевизор мальчик (белокурый! белокурый, черт возьми!), который приторно улыбался экрану.
В углу страницы кто‐то накарябал карандашом:
Обожаю атмосферу Америки 60‐х! Стивен и Брана отлично ее ухватили!!!
Я захлопнул журнал и растянулся на кровати.
Так значит, Вивиана хочет, чтобы я научился фотографировать такое? Женщин в темнице жеманной хрупкости, во вселенной лицемерных улыбок и кричащих цветов? Мир, в котором я вырос, был не таким, как этот, журнальный, и уж точно не таким, как мой нынешний. Брайтон был безмолвным и холодным, а Вашингтон-Хайтс – шумным и кипящим. Там никто не улыбался. Таубы оплакивали смерть матери, а раввин Хирш пытался положить конец драмам в семье Крамеров. У нас то мама слезы лила, то отец недовольно фыркал. Мистер Тауб сжимал челюсти, а его сын Карми отказывался спускаться к ужину.
Я подумал, что не стану играть ни по грязным правилам Майзеля, ни по чьим‐то еще. Решил, что как фотограф всегда буду следовать за реальностью или за тем, что находится к ней ближе всего.
Закончился мой испытательный срок (во время которого Вивиану с командой пригласили снимать для Колумбийского университета портреты десяти самых многообещающих выпускников), и мне было объявлено, что в ближайший понедельник мы летим во Флориду делать фотосет для обложки какого‐то журнала. Снимать предстояло Дилана Ралстона, шотландского магната, обладателя гигантской коллекции наручных часов, а в свободное время – тренера по гольфу. Вивиана сказала, что мы уедем в понедельник на рассвете и вернемся ночью в среду. Об этом проекте я узнал всего за несколько дней до отъезда и почти случайно, он накладывался на смены в баре, а за последние пару недель я и так слишком часто просил подыскать мне замену на вечер. Предстояло сообщить боссу, что ни в понедельник, ни в среду вечером меня не будет, да и о планах Вивианы на конец недели я понятия не имею.
