Я заснул спокойно, как засыпает тот, у кого есть четкий план. Мне снился переезд в Нью-Йорк, жизнь без родителей, запах свободы…
– Эзра.
…и пошли они на хер, все эти адамы саксы, которых на свете пруд пруди, а я такой один-единственный, и каждая битва делает меня сильнее, упорнее, неуязвимее, взрослее…
– Эзра.
Я резко проснулся. Сна и слов, звучавших в нем, как не бывало. Карми сидел в своей кровати и звал меня. Я включил настольную лампу и спросил, в чем дело. Потом увидел, что он весь в слезах. Очередной ночной приступ, подумал я. Но на этот раз Карми не старался оставить его в тайне, а размахивал им, как флагом, у меня перед носом.
– Мне плохо.
– Что с тобой?
– Плохо. Смотри, как сердце колотится, – он подошел, взял меня за руку и приложил к своей груди. Бум, бум, бум. Сердце стучало так громко, что мне показалось, будто грудная клетка может взорваться в любую секунду.
– Охереть, – выругался я от испуга. – Сейчас позову кого‐нибудь.
– Нет, – взмолился Карми. – Не надо никого звать!
– Дыши глубже! – Карми разрыдался – мой испуг передался и ему. – Если будешь плакать, станет еще хуже. Постарайся успокоиться. – Я прижал Карми к себе, молясь, чтобы его сердце забилось с нормальной скоростью. – Дыши медленно и глубоко, – повторял я. – Медленно и глубоко.
Прошло минут пятнадцать, прежде чем Карми перестала бить дрожь.
– Тебе уже давно по ночам плохо. Я обычно молчу, потому что знаю, что ты не хочешь об этом говорить, но теперь мне просто придется кому‐то об этом рассказать.
– Мне еще никогда так плохо не было, – принялся оправдываться он.
– Объясни, что с тобой творится. Иначе это будет повторяться снова и снова.
– Не могу.
Я схватил его за плечи и заглянул в глаза:
– Рассказывай!
Карми опустил голову, словно признавая свое поражение, и начал говорить, не глядя на меня. Мистер Тауб хочет вернуться в его жизнь, а он, Карми, готов на все, лишь бы этого не допустить. Иногда он даже испытывает облегчение от того, что мама умерла, потому что это позволило ему уйти из дома и порвать с отцом. Он признался, что благодарит Бога за смерть матери, а саму мать – за то, что пожертвовала собой ради него, а потом мучается чувством вины и его так и тянет покончить с собой. Сказал, что отец бросил пить и теперь постоянно наседает на моих родителей с советами по воспитанию.
В последнее время я был так занят своими делами – работой в Бэк-Бэе, планами на будущее, побегами на океан с тетей Сьюзи, – что совершенно не замечал трудностей, с которыми приходилось сталкиваться родителям. Мистер Тауб часто заявлялся к нам домой без предупреждения, и я не раз слышал, как он распекает отца. Кажется, он жалел, что отдал Карми в нашу семью, но по закону за Карми теперь отвечал мой отец.
