Пока я не у себя дома, пока не буду на все сто процентов уверена в безопасности моего ребенка, я не смогу оставлять его со спокойной душой.
Поэтому, не раздумывая, подзываю Илью и вместе с ним иду менять одежду с домашней на уличную.
До клиники мы добираемся быстро. Даже несмотря на обычные пробки в такое время. Но уже на пороге меня накрывает новая волна паники. А если биологическая мама Ильи не я?
Смогу ли я смириться с таким результатом? Вновь принять этот факт? Настолько ли необходимо знать, родной он мне сын или нет, если я все равно люблю его больше жизни и не собираюсь отказываться? Для чего я согласилась?
К горлу подступает комок тошноты. Я неуверенно захожу вовнутрь, следуя за Германом, миную входные стеклянные двери и чувствую присущий всем медицинским учреждениям запах лекарств и медикаментов. Который ураганом врывается в ноздри и горьковатым противным привкусом растекается на языке, вызывая еще больший приступ тошноты.
Так не вовремя!
Дышу глубоко, убеждая саму себя, что ничего страшного не происходит. Мне ничего не грозит. И даже в случае отрицательного теста ДНК в нашей жизни ничего не поменяется. Сын останется со мной.
Не помогает. Более того, в ушах нарастает шум и перед глазами начинают мелькать мушки. Дышать с каждым разом становится тяжелее. Ноги наливаются свинцом. Я понимаю, что это ненормально, но терплю до победного, а когда все же решаюсь позвать Германа, чтобы попросить о помощи, реальность просто внезапно схлопывается, погружая меня в спасительную темноту.
Возвращаюсь в сознание как после глубокого сна. Не знаю, как долго я провела в беспамятстве, но прихожу в себя уже в кабинете. Светло-бежевые стены, большие окна, рядом на кушетке сидит хмурый Герман. На стуле у письменного стола Илья смотрит мультик в папином телефоне.
– Очнулись? Как вы себя чувствуете? Что-нибудь болит? – слышу голос медсестры.
Я медленно меняю положение с лежа на сидя, прислушиваясь к себе. Тошнота исчезла, голова не болит. Даже слабость постепенно отступает.
– А я говорил тебе, чтобы прошла полное обследование после того, как упала с лестницы! – злится Кравицкий.
– Все в порядке, Алина, – читаю имя на бейджике и улыбаюсь милой девушке в белом халате.
– Голова не кружится? Не тошнит? Сколько пальцев видите?
– Два, – отвечаю терпеливо.
Вытягиваю руку под манжету, чтобы мне измерили давление.
Такая реакция организма смущает меня саму. Прежде я за собой не наблюдала склонности к обморокам и резкой слабости.
