Взревев боевым кличем, волна дикарей кинулась на убийц соплеменников, наводя хаос, кровавую давку и обращая солдат Валофара в беспорядочное бегство.
Воспользовавшись моментом, Остап поднял Эльзу с земли и, потянув за плечо задыхающегося Фому, повёл их к лесу. У опушки они заметили несколько лошадей, привязанных к деревьям. Отвязав одного из жеребцов, Остап посадил Эльзу в седло и взобрался следом. Растерянный Фома, впервые увидевший это странное животное, никак не мог на него вскарабкаться. После нескольких неудачных попыток толстяк всё же взгромоздился на лошадь и крепко обнял её шею.
— Надо выбираться отсюда, пока не поздно! — крикнул Фоме Остап.
— Да как на этом чудище ехать-то?! — завопил Фома.
Послышался громкий протяжный звук трубы. Солдаты Валофара стали отступать. Дикарей становилось всё больше. Противостоять яростным людоедам могли только хорошо экипированные солдаты, но все они были на передовой и теснили армию Демида, в то время как плохо экипированные части, замыкавшие тыл, несли серьёзные потери.
У Остапа не было какого-то особенного плана, единственное, что он сейчас хотел, — увезти Эльзу и друга как можно дальше от царившего вокруг безумия.
— Фома! Выпрямись, чёрт тебя дери! — закричал на него Остап. — Возьми этот ремень в руки! Им управлять будешь!
Фома, отчаянно пытавшийся освоить азы верховой езды, неуклюже елозил в седле и дёргал узду. Лошадь брыкалась и упрямилась.
— Езжай, окаянный! — в сердцах кричал на коня Фома. В этот момент несколько дикарей выскочили из зарослей кустарника. Конь, испугавшись, заржал и, едва не сбросив с себя Фому, понёс его вниз по склону к реке.
— Стой! — заорал вслед Остап и хотел было направить коня вслед за понёсшей лошадью друга, но разъярённая толпа людоедов с окровавленными мордами вывалила на дорогу, отрезав ему путь.
— Твари! Чтоб вы все сдохли! — разворачивая коня, зарычал он и направил его вдоль леса, прочь от разъярённой толпы.
Эльза громко и истерично зарыдала. Видимо, ужас, происходивший вокруг и шокировавший хрупкую девушку, лишь сейчас выходил наружу. Трезор бежал рядом с лошадью, высунув болтающийся из стороны в сторону алый язык. Извилистая дорога уходила глубоко в лес. Солнце уже заходило, и становилось холоднее. Лошадь вела себя послушно, свисающий на её боку мешок из дублёной кожи, предусмотрительно оставленный бывшим хозяином, чем-то глухо побрякивал. Остап запустил в него руку и нашарил орехи и сухие фрукты.
