Наша старшая обдумала мои слова и выдала план действий, да такой, что я чуть со стула не упал:
— Пустим изъятые у купца деньги на похороны Петра Ивановича и на проживание у нас детей из Енисейска.
Бляха-муха, просто нет слов! Остались одни буквы, и те нецензурные. Нам и вороватого чинушу теперь хоронить, и "табуны" детишек обихаживать! Как Хоттабыч её при первой встрече назвал? Великая мать? Прямо хочется добавить: всех времён и народов. Ох, какая у неё во взоре стальная непреклонность нарисовалась. Я аж трепещу.
— Софочка, ты хоть понимаешь, о чём говоришь-то? У Потешко мы взяли только драгоценности, на их продажу уйма времени уйдёт. Да и потом, нам что, в Санкт-Петербурге не надо будет заводских школ и детских домов обустраивать?
Смутилась на секунду... и вновь на меня насела:
— На столичные дела у нас деньги Петра Ивановича имеются.
— Да, но большая часть изъятого у него — это опять-таки драгоценности и ценные бумаги, которые мы, между прочим, собрались постепенно в России реализовывать. А заводы и школы придётся покупать и строить тотчас по приезде, то есть в столице нам сразу же потребуется крупная сумма наличных денег. В противном случае не успеем ничего наладить, ведь к весне семьдесят первого года нам нужно быть здесь, в Красноярске, мы это уже обсуждали.
— Но что-то же у тебя заготовлено?
— Как и договаривались, полусотне детишек я безбедную жизнь обеспечу, остальное отложено до прибытия в Петербург.
— Но...
— Никаких "но", Софочка. Давай сначала проясним, сколько же детей в Енисейске нуждается в переезде. Может, их всего тридцать, а мы тут с тобой копья ломаем. Ты пойми: как бы там ни было, но дети предпочитают жить с родителями. Иногда не слишком сытно, но всё равно с ними. Поэтому, мне кажется, стоит подумать об организации общественной компании по сбору средств на закупку продовольствия для всех жителей Енисейска. Купцы вон поговаривают о бесплатной поставке хлеба погорельцам, а женское общество Красноярска чего молчит? С помощью дам мы могли бы многих накормить.
Мои предложения, похоже, заинтересовали Софу.
— Хорошо. Я поговорю с дамами. Но принять участие в похоронах Петра Ивановича мы, как "приятели", обязаны.
У-у-у, снова тебе, Сашок, забот добавилось. Ё-малай! Покой нам только снится. Я вздохнул:
— Ладно, сегодня же займусь похоронами.
Наша старшая ненадолго задумалась и уже другим тоном спросила:
— Что с Кузьмой Тихим?
Ох, какой голосок у неё глухой и скрипучий стал. Наверно, боится услышать, что я сапожника вслед за Потешко на тот свет отправил.
