Я собрала всю волю в кулак и посмотрела назад. Передо мной лежал обычный серый мешок, кое-где проступали бурые пятна. Он был не завязан. Я с содроганием откинула верх. В мешке лежала женщина лет сорока. Она была жива и при каждом толчке машины, испытывая сильные боли, стонала. Лицо её, плохо различимое в темноте, было измождено. Кровоподтеки и синяки, сломанный нос, разбитая губа, но она была жива!
– Эй, вы! – что было сил крикнула я своим попутчицам, – Здесь живая! Давайте её достанем!
Никто не двинулся с места.
– Что же вы?! Живая она, помощь нужна! – я с недоумением смотрела, как женщины отворачивались, замолкали, давая понять, что ничего уж тут не поделаешь. Я стала стягивать мешок с тела женщины. Она в темноте смотрела на меня.
Руки стали липкими, видимо от ран на теле шла кровь. Было не разобрать, но мне казалось, что есть несколько переломов, открытые раны. Мне хотелось быстрее освободить её, я суетилась и стягивала мешок, когда её рука легла поверх моей, прервав мою возню.
– Стой, не нужно, – голос был хриплый и уставший, видимо каждое слово давалось с трудом.
– Вам нужно помочь. Я Вас вытащу отсюда, и потом мы… Вас вылечим.
Она еле заметно мотнула головой.
– Но Вы живая, Вам нельзя туда, куда все эти мешки везут! – подступали слёзы от бессилия и страха.
– Хорошая…ты. Не нужно. Я так сама хотела.
– Сама? Почему?
Она собралась с силами и прошептала:
– Дети у меня. Девочка восьми лет, мальчик шести. Их теперь не тронут, – она закрыла глаза.
– Почему они могут причинить вашим детям вред?
– Так устроено здесь. Я сама решала. Не нужно ничего, – и она отпустила мою руку.
Я встала и подошла к дверям фургона. В щель пробивался свет. Я прильнула щекой к нему, текли слезы, голова кружилась.
Машина ехала по городу. Утренняя прохлада уступала место дневному зною. Вдоль широких улиц дома были в основном деревянные, но встречались и каменные, не выше двух этажей. Я видела, как вооруженные люди в военной форме небольшими группами передвигаются по улицам. Прохожие, опустив головы, куда-то спешили. Машина притормозила. В щель была видна торговая площадь. Люди ходили между торговых деревянных рядов, выбирали товары, торговались. Бегали дети. Шла ничем не примечательная, обычная жизнь. Единственное, чем отличался этот город от множества наших, то, что центральное место на площади занимал высокий эшафот, а количество военных чуть ли не вдвое превосходило количество жителей.
«Как можно продолжать жить обычной жизнью, когда рядом творится такое?!», – недоумевала я. «Поможет ли кто-нибудь из этих запуганных и покорных людей мне, в случае моего побега? В городе столько военных, что даже если бы мне это удалось, первый же патруль остановил бы меня», – остановила я свои размышления и повернулась к женщине на полу.
