На свежем воздухе стало немного легче. Озираясь по сторонам в поисках хоть кого-нибудь, я пошла к пропускному пункту. Там стоял, жадно разинув пасть, фургон для перевозки дам. Внутри уже лежали знакомые серые мешки, на которых устроились две женщины. Я застыла и оглянулась на домик Алькальда, прикидывая, не лучше ли вернуться.
С КПП вышел мужчина лет тридцати в военной форме и, смерив меня равнодушным взглядом, спросил:
– А тебе что, нужно отдельное приглашение? А ну полезай! – мотнул он стволом автомата в сторону фургона.
– Я не в нём езжу, – попыталась робко объяснить я, – Меня должна ждать машина за воротами.
– А может золотая карета с дюжиной лошадей, принцесса?! – грубо прервал он, – Сказано: полезай, а будешь задерживать, очень пожалеешь!
Он смачно сплюнул в мою сторону.
– Алькальд не оставлял вам указаний на мой счёт? – решила не сдаваться я.
– Вот именно, что оставлял. Загружайся! – он пошел в сторону казармы.
Я стояла, не двигаясь, надеясь, что это всё-таки ошибка и мне не нужно будет ехать в труповозке.
Военный с лязгом отворил две металлические двери, ведущие в казарму, и громко провозгласил:
– Загружайтесь! Время! Кто не может идти, поедет в мешке!
Внутри раздались невнятные возгласы, стоны, возня, и через пару минут помятые женщины с растекшимся макияжем, в изодранной одежде стали поодиночке и парами подходить и забираться в машину. Когда последняя дама с оханьем исчезла в сумраке фургона, военный, ответственный за погрузку «живой и мертвой» клади, схватил меня за локоть, подтянул и зашвырнул внутрь. С лязгом захлопнулись двери машины, повернулся снаружи запор, оставив узкую щель, через которую проникал свет. Кто-то хлопнул по боку машины, и мы двинулись.
От резкого движения меня отбросило на груду мешков, сваленных в центре, от которых шел удушливый запах пота и крови. Женщины разместились по бокам машины, кто на полу, кто, не гнушаясь содержимым, сел на мягкие, податливые мешки. Я отскочила и вцепилась в двери изнутри, прильнула к единственной щели, втягивая через неё пыльный воздух и пытаясь разглядеть дорогу при свете.
Машина удалялась от казарм, но совершенно не в том направлении, где находился лагерь. Это удивило и напугало. Фургон трясло, он скрежетал, но даже сквозь этот лязг за спиной послышался отчетливый стон. Я зажмурилась и как в детстве твердила себе: «Это сон, это просто страшный сон». Стон становился сильнее. На очередной кочке машину тряхнуло, и в ноги мне уткнулся один из мешков. Я постаралась отпихнуть его, не поворачиваясь. Стон стал сильнее. Шел он из мешка.
