– Вам что-нибудь нужно? Я могу Вам хоть чем-то помочь?
Она с трудом открыла глаза, но в темноте не смогла меня разглядеть.
– Мне уже ничем не помочь, – Она опять застонала от сильной боли, – Помогите себе: не соглашайтесь быть «донором» никогда!
– Уже поздно, я уже «донор», но меня никто не спрашивал: согласна я или нет? Меня похитили. Вас тоже?
Она отрицательно покачала головой. Машина резко затормозила. Женщины в машине притихли и сжались. Когда открыли засов и двери распахнулись, машину окружили десяток вооруженных мужчин с лицами, наполовину закрытыми масками. Маски были красные. От этого стало жутко: так в детских книжках рисовали палачей. Я вжалась в стену фургона, а мужчины, не обращая на живых внимание, начали грузить серые мешки в тачки. Женщину, которая была жива, тоже бросили на тачку.
– Стойте, подождите, – не удержалась я, – Она ещё жива, нужно к врачу, скорее!
– А Вы, догадываюсь, Вера? – сурово глянув на меня, спросил военный, по всей видимости, капитан.
– Да, – промямлила я.
Капитан мотнул головой, и пара солдат мигом стащила меня вниз. Разгрузка была закончена. Двери фургона закрылись. Я озиралась вокруг и не понимала, что происходит.
– Вперед! – скомандовал капитан, и военные-палачи потащили тачки с мешками по дороге.
– Эту с собой! – капитан зашагал вперед.
Я попыталась сопротивляться, вырывалась, но двое вытащивших меня из фургона солдат легко схватили меня за руки и за ноги и потащили вслед за всей процессией.
Нести пришлось недолго. Песчаная утрамбованная дорога уходила в лесной массив, свернув там несколько раз, выползла к большому песчаному карьеру. Карьер был искусственного происхождения, а запах, исходящий оттуда, не оставлял сомнений в его предназначении: там был могильник.
Меня встряхнули и поставили на колени. Внизу кратера бушевало пламя. В воздухе носились обрывки ткани, не истлевшие хлопья, наверх поднимался пепел и жар. Пламя видимо имело химическую основу, не гасло, не прогорало, но временами вспыхивало ярче с синеватым оттенком.
«Красные маски» привычными движениями стали вываливать серые мешки с трупами в эту адскую яму. Мешки катились по склону, стукаясь друг о друга, затем их охватывало пламя. В одном из этих мешков, я знала точно, была живая мать двоих детей, но в котором, я не смогла бы сказать. Они все, один за другим, отправились гореть. Пламя взвилось до вершин деревьев, обдало жаром и зловонием.
Солдаты потащили меня к краю. Я кричала, плакала, царапалась, перед лицом ужасной и мучительной смерти. У края меня развернули к командиру, я ничего не видела от слёз и едкого черного дыма.
