– Наверное, его тошнит! – говорит Лела и бежит вслед за Ираклием.
Цицо и Мадонна стоят, потеряв дар речи.
Американцы спускаются со второго на первый этаж аэропорта. Внизу их окружают Цицо, Мадонна и Темур. Лицо у Джона багровое, оскорбленное, Дебора бледная, чуть растрепанная.
– Кажется, он побежал в туалет, его тошнит, – говорит Цицо, – нервничает, в этом все дело.
Мадонна переводит ее слова и еще много чего добавляет от себя, вероятно, чтобы успокоить Дебору и Джона.
– Давайте отойдем в сторонку, мы неудобно стоим, – говорит Темур растерянной компании.
В этот момент, словно из ниоткуда, появляется угрюмый Шалва, который за весь день не произнес ни слова, и сообщает, будто пришел его черед продемонстрировать благородство:
– Пойду поищу их.
Шалва вскидывает густые, сросшиеся в линию брови, поддергивает брюки, степенно отходит и смешивается с пестрой толпой.
Лела настигает беглеца у двери туалета. Ираклий стоит как вкопанный, словно у него отнялась память и он не знает, кто он такой, чего хочет и зачем тут оказался.
– Пацан, ты рехнулся?
Ираклий молчит.
– Тебя тошнит?
– Нет, – говорит Ираклий.
– А куда ты умчался? У людей чуть сердце не разорвалось. Смотри не обосрись. – Лела толкает Ираклия спиной к стенке и глядит ему прямо в глаза. – Шевели ногами, и когда мы подойдем к ним, кто бы они там ни были, твои родители или не знаю кто, скажи «Ай эм сорри», понятно?
Ираклий молчит.
– Пацан, ты слышал? Или дуй в уборную и проблюйся хорошенько, если тебя правда тошнит, или шевели ногами!
– Не хочу уезжать! Не хочу в Америку! – выкрикивает Ираклий со всей накопившейся за несколько дней горечью, морщится и плачет без слез, точно те застряли у него в горле и превратились в уксус.
Размахнувшись, Лела закатывает Ираклию крепкую оплеуху. Ираклий отлетает на стену, садится на корточки и разражается плачем. Неожиданно на Лелу бросается Джон, хватает за руку выше локтя и разворачивает к себе. Лела смотрит на Джона и не может понять, чего хочет этот человек. Джона будто подменили: куда и девалась его приветливая улыбка. Он трясет Лелу и что-то возмущено выкрикивает ей в лицо. К ним подходят остальные провожающие.
– От меня-то он что хочет? – спрашивает Лела Мадонну, которая пытается успокоить Джона.
Тот выпускает локоть Лелы, возмущенно объясняет Мадонне, что Лела посмела ударить Ираклия, потом подскакивает к Цицо, устремляет на нее указательный палец и, судя по интонациям, в чем-то ее обвиняет. Лицо директрисы покрывается красными пятнами, она не сразу находит, что ответить, но потом ее терпение лопается, Цицо странно наклоняет голову, вздергивает подбородок и выкрикивает по-грузински:
